СЕРГЕЙ. Они — это хохлы, ты имеешь в виду?
ПАВЕЛ. И хохлы, и их кураторы так называемые.
СЕРГЕЙ. Американцы. Кураторы американцы.
ПАВЕЛ. Ну американцы, англичане — какая хуй разница? Пошли, посмотришь, сука, ты составишь свое мнение. Серый, блять, я ж тебе говорю, я ж не поведусь на хуйню, блять. Вы ж меня знаете, ну. По каким-то фотографиям, ебаный ты в рот, блять, раздувают.
СЕРГЕЙ. Все, Павел, все, остановись. Только сейчас не может, блять, быть других мнений, понимаешь? Ты вообще, ты как можешь думать только? У меня в голове не укладывается даже. Сейчас, блять. Да невозможно думать по-другому сейчас.
ПАВЕЛ. Ты бы увидел, ты бы сам все посмотрел, но ты ж не хочешь. Я правильно тебя понял?
СЕРГЕЙ. Да, Павел, правильно.
ПАВЕЛ. Так а чего ты тогда? Иди воюй.
СЕРГЕЙ. А… Да пошел ты нахуй! (бросил шампуры) Ебитесь вы все в рот, блять! (Ушел.)
Павел стал собирать разбросанные шампуры. Вошла НАДЕЖДА.
НАДЕЖДА. А где Сергей?
ПАВЕЛ. Не знаю, блять.
НАДЕЖДА. А что такое?
ПАВЕЛ. Таблетки не пил, наверное (протянул шампуры). На, подержи.
НАДЕЖДА (взяла шампуры). А ты куда?
ПАВЕЛ. Ну мангал надо или нет? Или на хую моем жарить будем?
НАДЕЖДА. На хую не надо, а мангал нужен.
ПАВЕЛ. Ну вот, значит, все.
Павел ушел, Надежда пошла за ним. В доме Надежда с кастрюлей и шампурами прошла, остановилась.
НАДЕЖДА. Ты пойдешь на шашлычки, мама? Все мы тебя с Павликом ждем, слышишь?
Вошла Галина — идти тяжело, болят ноги, опирается на палку. Остановилась.
ГАЛИНА. А что, Надя, уже надо идти, да?
НАДЕЖДА. Ну да, как хочешь. Приходи потом, если хочешь.
ГАЛИНА. Конечно, пойду, Надя. Уже если с дивана встала.
НАДЕЖДА. Сергей с Павликом сцепились.
ГАЛИНА. Ты что?
НАДЕЖДА. Мама, ты не знаешь сына своего? Ладно, пошли.
ГАЛИНА. А из-за чего? Ну как это, без Сергея. Сергей придет, Надя?
НАДЕЖДА. Я не знаю.
ГАЛИНА. Ну нет, Надя, надо позвать Сергея. Ребята, ну что вы? Так нельзя!
НАДЕЖДА. Мама, ну а из-за чего сейчас во всех семьях срач? Батька с сыном, вон у Романчучки моей отец не разговаривает с Виталиком ее. Да сколько семей срутся — мужья с женами, бесконечно.
ГАЛИНА. Ой, не дай бог. Дай я обопрусь, Надя.
Галина оперлась на руку Надежды.
ГАЛИНА. Надя, так ты думаешь, это из-за Украины Сергей?
НАДЕЖДА. Я не знаю мама, я уже жалею, что сказала тебе.
ГАЛИНА. Я не вынесу больше.
НАДЕЖДА. Или ты идешь, мне тяжело держать.
Осторожно пошли. Галина ойкает, морщится при первом-втором шаге. Ушли. Павел выносит мангал, поставил, достал из мангала банку пива, поставил на землю, стал разжигать огонь в мангале. Разжег, открыл банку пива, отпил. Вошли Галина, опираясь на палку, и Надежда с кастрюлей и шампурами.
НАДЕЖДА. О, уже разгорается. А вот, Пашуша, и мяско пришло для шашлычков (поставила кастрюлю на стол).
ГАЛИНА. Ой, дай сесть, не не могу сегодня (села на лавку).
НАДЕЖДА. Пашуша, ну что, мяска нанизываем?
ГАЛИНА. Паша, так я не поняла, вы, Надя сказала, поругались с Сергеем?
НАДЕЖДА. Да подожди ты, мама! Паша, ну что, я нанизываю мяска?
ПАВЕЛ. Ну куда нанизывать? Ты видишь угольки, Надюша?
НАДЕЖДА. А что, нужны угольки, да? Ты еще не бросал?
ГАЛИНА. Паша, так ты мне можешь ответить или ты глухой?
ПАВЕЛ. Галина Болеславовна, мне с кем разговаривать?
ГАЛИНА. Конечно, со мной. Мне Надя сказала, что вы поругались.
НАДЕЖДА. Да мама, перестань, господи! Взрослые люди, разберутся без тебя, что ты лезешь везде?
ПАВЕЛ. Надюш, нужны угольки. Мясо жарят на угольках. Вот ждем стоим (отпил пива). А какое пивко, м-м-м (протянул банку Надежде). Зацени-ка.
Надежда взяла банку, отпила, протянула банку обратно. Павел забрал банку.
ПАВЕЛ. Вкуснятинка, скажи?
НАДЕЖДА. Пашуша, ты знаешь мое отношение к пиву.