ПАВЕЛ. Но это вкуснятинка, согласись (отпил). Ах, эротика какая, м-м-м.
ГАЛИНА. Меня что здесь, я вам дурочка какая-то? Надя, где Сергей?
ПАВЕЛ. Да успокойтесь вы, ради бога. Погода вон какая. Сидите, дышите.
НАДЕЖДА. Мама, честное слово, ты пришла настроение портить, что ли?
ПАВЕЛ. Ну.
ГАЛИНА. Что значит ну? Паша, я хочу знать, где мой сын и что с ним.
ПАВЕЛ. А что с ним? А я откуда знаю?
НАДЕЖДА. Мама, ну действительно. Как будто ему три года.
ГАЛИНА. Надя, ты молчи. Да, три года.
НАДЕЖДА. А чего ты мне рот затыкаешь, мама, ну! Мы все имеем право мнение свое высказать. У тебя свое мнение, у Павлика свое. Здесь взрослые люди все, воспитанием своим будешь заниматься с тетей Людой, кости всем перемалывать.
ГАЛИНА. Хватит! Успокойся, Надя. Я мать, понимаешь? Я имею право.
НАДЕЖДА. Я спокойна, это ты всех заводишь сидишь, я тоже мать.
ГАЛИНА. Ну вот и все. Паша, вы поругались с ним?
НАДЕЖДА. Да никто не ругался, мама. Ты успокоишься наконец? Отпусти ты уже, е-мое.
ГАЛИНА. Что значит отпусти? А зачем ты мне тогда это сказала?
НАДЕЖДА. Что я тебе сказала? Вот что я тебе сказала?
ГАЛИНА (в сердцах). Что ты при мужике своем и рта боишься открыть?
НАДЕЖДА. Мама, божечки, что ты говоришь? Что ты несешь, ты себя слышишь вообще?
ГАЛИНА. Ты не божечкай, Надя, понимаешь. Я при муже своем, при вашем папе, могла сказать, что хочу, понимаешь, Надя, и не боялась.
НАДЕЖДА. Так а кто боится, мама?
ПАВЕЛ. Вот именно.
НАДЕЖДА. Ты думаешь, я боюсь Павлика? Мама? Ты мне ответишь, я с тобой разговариваю?
ГАЛИНА. Дай бог, Надя, дай бог, чтоб это было не так.
ПАВЕЛ. Галина Болеславовна, я уверяю вас. Вы ж меня уже давно знаете.
ГАЛИНА. Вот именно, Павлик, потому что я тебя знаю давно. Я ничего не хочу сказать, вам с Надей хорошо, а если моей дочке хорошо, то и мне хорошо. Самое главное в моей жизни — чтобы мои дети были счастливые.
ПАВЕЛ. Это для всех так.
ГАЛИНА. А что, это плохо разве?
ПАВЕЛ. Я не сказал, что плохо. Я тоже хочу, чтоб моя дочка была счастливая.
ГАЛИНА. А я что-то другое сказала?
НАДЕЖДА. Пашуша, ну что?
ПАВЕЛ. Надюш, сядь, отдыхай.
Павел отпил пива, смотрит на огонь. Надежда села на лавку рядом с Галиной.
НАДЕЖДА. Болят что, сегодня сильно?
ГАЛИНА. А куда они денутся, Надя?
НАДЕЖДА. А уколы эти что, не помогают совсем тебе?
ГАЛИНА. Уколы!
ПАВЕЛ. Не помогают или что?
ГАЛИНА. Что тут уже, Павел, говорить, что хотеть в семьдесят лет? Паша, ну ты мне уже скажи, ну пожалей ты меня, ради бога, что вы уже с Сергеем не поделили?
НАДЕЖДА. Да мама, ты успокоишься когда-нибудь, в конце-то концов? Сколько можно? Хватит!
ГАЛИНА. Надя, ну как я могу успокоится, вот если б Костя твой был, посмотрела б я на тебя, какая ты была бы спокойная, понимаешь?
НАДЕЖДА. А что мой Костя?
ГАЛИНА. Ага.
НАДЕЖДА. Так а чего ты тогда говоришь, мама?
ГАЛИНА. Потому что это мой сын, понимаешь? А ты моя дочь, а он мой сын.
ПАВЕЛ. Да не ругались мы, Галина Болеславовна. Спросите вон у Нади. Зачем ты ляпнула маме, что мы ругались?
НАДЕЖДА. Ну вот ляпнула, дура такая.
ПАВЕЛ. Ну вот.
ГАЛИНА. Ну что-то ж было, значит?
ПАВЕЛ. Вы сами знаете, что было.
ГАЛИНА. Ничего я не знаю, понимаешь?
НАДЕЖДА. Мама, ты успокоишься сегодня? Хватит уже. Да не порти ты всем настроение! Какой вечер, посмотри: закат, цветочки. Живи, надо уметь радоваться жизни.
ГАЛИНА. А я не могу, Надя, радоваться. Какая радость может быть? Когда у меня сердце не на месте, посмотрела бы я на тебя, Надя.
НАДЕЖДА. У всего есть причины в жизни. Вот какая у тебя причина?
ГАЛИНА. А вспомни, как ты сама переживала, забыла уже? За Костика. Когда его чуть-чуть, и забрали бы уже в армию, ребенок уже служил бы.
НАДЕЖДА. А что ты сравниваешь, мама? У меня реальная причина была. А сейчас что у тебя, какая причина?
ГАЛИНА. Есть причина. Забыла. Так это ты забыла. А сейчас, если они не ругались, зачем ты мне сказала?