Выбрать главу

Юрий Иосифович Коваль

ПЯТЬ ПОХИЩЕННЫХ МОНАХОВ

Возле дома номер семь гражданин Никифоров приостановился.

Он закинул на плечо сельскохозяйственные грабли, которые обычно носил с собой, и оглядел толпу, собравшуюся у ворот. Толпа эта увлекала, притягивала к себе. В ней были мужчины и женщины, которые шептались и выкрикивали.

Если б это была молчаливая мужская толпа, гражданин Никифоров ни секунды бы не задержался, а тут захотелось затесаться в толпу, пошептаться с кем-нибудь, крикнуть свое.

Гражданин затесался с краешку, и сразу же какой-то небритый шепнул ему на ухо:

— И что ж, их прямо в рясе повели?

— Не знаю, — вздрогнул гражданин. Его напугали эти неприятные слова. Слова «ряса» он недопонял, а что такое «повели», сразу догадался.

— Ага, в рясе, — громко сказал верзила без шляпы. — Идут рядышком пять монахов, а руки цепями скованы.

— Вывели из подворотни и — в желтый фургон.

— Чего ты болтаешь! Какой фургон! У них денег полный чемодан!

— Да разве вы не слыхали? В Перловке монахи черные объявились, три мешка золота унесли.

— Какие монахи! Какое золото! У нас монахи только у Кренделя, а у него их всех сперли.

— Кого?

— Монахов! Сперли и в корзинке унесли!

— Да разве они залезут в корзинку?

— Тьфу! — плюнул гражданин Никифоров и подумал про себя: «Не надо было мне сюда затесываться. Тут можно в историю влипнуть». Он сделал шажок в сторону и наткнулся на старушку, пристально его разглядывающую.

— А ну-ка постой, голубок, — сказала старушка, плечом загораживая дорогу. — А не ты ли лазил в буфет? Зачем ты бледнеешь?

Смертельно тут побледнел гражданин Никифоров и побежал со всех ног.

Часть первая

ПЯТНИЦА

Дорогу новому

Был синий весенний день, который клонился уже к вечеру.

От асфальта, нагретого солнцем и омытого дворниками, пахло черемухой.

Все окна в нашем доме были распахнуты, и кое-какие жильцы выглядывали во двор. Одно окно во втором этаже было крепко заперто шпингалетами, и оттуда сквозь светлое стекло глядела на улицу пыльная собака Валет.

Из окна на первом этаже, которое сплошь заросло зеленым луком, послышался голос:

— Где моя курица?

— Она висит между дверями, — раздраженно ответили из глубины квартиры.

— Вечно она вешает курицу между дверями, — сказал Крендель. — По-моему, это глупо.

— Еще бы, — ответил я.

Мы стояли посреди двора, под американским кленом, на ветвях которого качался коричневый чулок.

— А ты, Крендель, молчи! — крикнула Райка Паукова, высовываясь из-за зеленого лука. — Вот дом снесут и буфет сломают!

Крендель посерел. Буфет был его больным местом.

— Как хотите, а я не выселюсь! — крикнула тетя Паня с пятого этажа.

— Второй год сижу на чемоданах, — сказала Райка. — Еще и не знаю, куда переселят. Загонят в Бирюлево.

— А я в Бирюлево не поеду, — сказала тетя Паня. — Там все дома белые.

— Дом подлежит сносу, — подал голос дядя Сюва с третьего. — А раз подлежит — следует его сломать. Старое на слом! Надо дать дорогу новому.

— Мне и в старом хорошо, — высказалась тетя Паня.

— Кому это нужно сносить наш дом? У нас даже лифт есть, в первом подъезде.

— И кабина совсем новенькая! В ней можно на Марс улететь.

— А вдруг не снесут? — сказал Крендель. — Вдруг передумают? Обещались к маю снести, а не сносят.

— Снесут, снесут, и буфет с крыши скинут, — добавила Райка, мстительно выглянув из окна.

Крендель недовольно глянул вверх. Там, на крыше, прямо под облаками, стоял старинный резной буфет. Он хорошо был виден с тротуара, и прохожие подолгу раздумывали, в чем его смысл. Но когда появлялся на крыше Крендель, распахивал дверцы — в небо вылетали пять голубей.

— Голубятня! — удивлялись прохожие. — Уголок старой Москвы!

— Надо дать дорогу новому, — толковал дядя Сюва. — Новое идет на смену старому.