– Господа члены Совета, – осевшим, но твердым голосом сказал он, – должен сообщить вам экстренную новость. Здесь, в этом доме, сейчас находятся четыре президента нашей страны…
7. НАЧИНАЕТСЯ!
Огромные старинные часы с причудливым маятником, которые весь последний год служили обыкновенной бутафорией, вдруг замысловато пробили три раза.
Чвиз вздрогнул, выронив карты, а Миллер недоуменно оглянулся на угол комнаты, где стоял оживший механизм.
– Я знаю,– сказал он,– что ружье само стреляет, но чтобы били испорченные часы…
Профессор Чвиз, ничего не ответив, вновь углубился в пасьянс, который он раскладывал на красно-буром столе.
– Однако, – сказал Миллер, – время действительно не стоит на месте.
– А наш выстрел, похоже, произведен вхолостую, – добавил Чвиз.
Миллер принялся ходить по комнате из угла в угол.
– Целых полдня страной управляют четыре президента, – продолжал Чвиз, – и никто не обращает на это внимания, никто ничего не замечает! Не странно ли это?
– Весьма, – отозвался Миллер. – Я тоже отказываюсь что-либо понимать.
– Люди всегда были для меня самой большой загадкой, – философски заметил Чвиз, отложив в сторону карты, к которым он, как видно, уже потерял интерес. – В их поведении есть что-то иррациональное.
– Все в мире имеет свои причины, коллега, – энергично возразил Миллер.
– В том числе и поступки людей. Но мы не всегда их знаем. Вот и сейчас. Эти причины ускользают от нас, хотя нам, казалось бы, все ясно: еще утром президент в одной речи говорил одно, а спустя час – совершенно другое. Между тем народ…
– Наивный вы человек, Миллер, – покачал головой старый Чвиз. – Неужели вы думаете, что кто-нибудь всерьез обращает внимание на слова президента, да еще во время предвыборной кампании?
– Но такие противоречия! Они сами бросаются в глаза!
– Ну и что? – спокойно сказал Чвиз. – Все давным-давно привыкли к тому, что сегодня говорится одно, завтра – другое, а делается совсем третье. И если уж стоит серьезно относиться к чему-то, так лишь к тому, что делается. Вы-то сами, коллега, каждый день читаете газеты?
– Как вам сказать… – замялся Миллер.
– А радио регулярно слушаете?
– Только музыку.
– Так что вы хотите от других?
Миллер в несколько раз сложил газету, аккуратно проглаживая каждый сгиб двумя пальцами.
– Вы знаете, в тот вечер, когда я разыскал вас в подвале вашего дома…
– Кстати, – перебил Чвиз, – только вам могла прийти шальная мысль, что я там.
– А вам – шальная мысль прятаться от Дорона на самом виду! Не в какой-нибудь гостинице, не на вокзалах, не в катакомбах, а в собственном доме!
– Я просто учитывал их психологию, коллега, – улыбнулся Чвиз. – Но не учел вашу.
– Жалеете?
– Откровенно? Да. Потому что вы опять втравили меня в авантюру.
В этот момент отворилась дверь, и в комнату бесшумно вошел Таратура. Он был спокоен, но выглядел несколько обескураженно. Миллер и Чвиз вопросительно посмотрели на него.
– Все тихо, – сообщил Таратура, подходя к столу и присаживаясь на край стула. – В городе и, судя по всему, по всей стране – все как обычно.
– Ну хорошо, – сказал Миллер. – Предположим, большинство действительно ничего не видит. Но есть же в стране умные люди!
– Не знаю, не знаю, – проворчал Чвиз.
– Вы с кем-нибудь говорили, Таратура? Кого-нибудь расспрашивали?
– Да, – сказал Таратура, – прощупывал. Разумеется, очень осторожно. Ведь теперь, после нашего звонка Дорону, и мне надо быть предельно внимательным. Уж Дорон, я это точно знаю, раскрутит всю свою машину!
– Так с кем же вы говорили?
– С буфетчиком, шеф, в баре. С шофером такси. Старался навести их на эту тему. Намекал. Результат – ноль.
– Буфетчик, шофер… – протянул Миллер. – А к кому-нибудь рангом повыше?
– Скажите, шеф, – неожиданно спросил Таратура, – Честер, по-вашему, умный человек?
– Да, – после некоторой паузы твердо сказал Миллер.
– Кто этот Честер? – живо поинтересовался Чвиз.
– Бывший журналист, – сказал Таратура. – Замечательный парень! Уж этот-то все знает и все понимает. Я могу позвонить ему, шеф.
– Ну что ж, это идея, – сказал Миллер. – Она мне нравится еще и потому, что нам сейчас важно столкнуть хотя бы один камень, чтоб начался обвал. И ваш Честер – вполне подходящая фигура. Звоните, Таратура!
– Отсюда?! – воскликнул Таратура.
– Ничего, звоните. При всем своем могуществе прослушивать сразу восемь миллионов телефонных аппаратов Дорон не может. А брать на особую заметку этот… С какой стати?
И он протянул телефонную трубку Таратуре. На том конце провода трубку подняла Линда. Таратура сразу узнал голос супруги Честера.
– Добрый день, Линда, – сказал он. – Мне нужен Фред.
– Мне он тоже нужен, – ответила Линда. – А с кем я говорю?
– Со старым его другом, поэтому я вас знаю, но мое имя вам ничего не скажет.
– Если вы действительно его старый друг, – сказала жена Честера, – вы можете найти Фреда по количеству денег, с которыми он вышел на улицу.
– Сколько же миллионов он взял с собой? – спросил Таратура.
– Все мое состояние, – ответила Линда. – Пять леммов. Будьте здоровы.
И в трубке раздался щелчок.
– Ну? – спросил Миллер.
– Будем искать, – ответил Таратура. – Однако где же его искать? Он вышел из дому, имея пять леммов в кармане, это значит, на одну кружку пива. Следовательно, ни в «Титанус», ни в «Скарабей-палас» он пойти не мог. Нужно звонить в «Золотой зуб».
Таратура извлек из кармана записную книжку, пролистал две-три странички и вновь поднял телефонную трубку. На этот раз ему пришлось изменить свой голос.
– «Золотой зуб»? У вас нет Фреда Честера? Не заходил? Благодарю вас. Не позвонить ли мне в «Указующий перст»? – сказал Таратура, безрезультатно набрав номера еще двух или трех заштатных кабачков. – Алло! «Перст»? Если вы хотите доставить мне крохотную радость, поищите под столиками Фреда Честера.
И ровно через три секунды Честер взял трубку:
– Слушаю.
– Здорово, Фред!– воскликнул Таратура.– Я очень рад тебя слышать, старина!
– Таратура? – удивился Честер. – Как тебе удалось меня разыскать?
– Я звонил сначала Линде.
– Что она тебе сказала?
– Она сказала, что у тебя пять леммов в кармане.
– Преувеличила ровно вдвое.
– А потом мне пришлось покрутить телефонный диск, – сказал Таратура.
– Что-нибудь случилось? – спросил Честер.
– Как тебе сказать? У меня – ничего, но я хотел спросить, не знаешь ли ты каких новостей.
– Ты что же, решил отбивать у меня хлеб и поступил в репортеры?
– Мне не до шуток, Фред. Я потом тебе все объясню.
– Ну что ж, если хочешь серьезно, так вот тебе потрясающая новость: за два лемма я наливаюсь пивом по самое горло.
– Ну, у тебя же в «Персте» кредит, Фред, я серьезно…
– Ах, как ты недогадлив, Таратура! При чем тут кредит! Знаешь, кто за меня платит?
– Знаю, – сострил Таратура. – Президент.
– Ты что, с ума сошел? – потрясенным голосом ответил Честер. – Ты тоже был в «Персте»?
– Почему – с ума? – возразил Таратура. – Сейчас президентов как нерезаных собак.
– А я-то обрадовался! – перебил Честер. – Понимаешь, увидел президента с его Кларой и думаю…
– Подожди, Фред, – ничего не понял Таратура, – какого президента? Где?
– Здравствуйте, – сказал Фред. – Начнем все сначала. Я сижу в «Указующем персте» и наливаюсь пивом за президентский счет. А президент со своей очаровательной супругой – рядом. Ты понял?
– Не может быть! – воскликнул Таратура и, зажав трубку рукой, быстро сообщил Миллеру и Чвизу невероятный факт. – Старина, ты не ошибаешься?
– Как и в том, что говорю именно с Таратурой, а не с Линдой.
– Спросите его, что сейчас делает президент! – возбужденно произнес Миллер. – И как выглядит!