- Я же не уме-ею… - вновь шепотом взмолился я.
- Ничего! Держись рядом и смотри. А вечером, у нас дома, подучишься!
РЫЖИК БУДЕТ ТОМОМ
Уже под вечер мы шли к Рыжику домой. О том, что наступал вечер, тоже можно было догадаться, только посмотрев на часы, потому что солнце светило вовсю и не собиралось даже уходить на вечерний или ночной отдых.
- Солнце тут у вас прямо в три смены работает! - сказал я.
- А про него так говорят в рифму: «Светило на летнюю вахту заступило!» Зато потом уж оно сразу на полгода отпуск возьмет!..
И вдруг я увидел на узкой белой табличке название большой московской улицы. Что-то родное-родное почудилось мне в этом названии и показалось на миг, что вот сейчас я заверну за угол и увижу свой дом, а со двора выбежит Витик-Нытик или его младшая сестренка Кнопка со своими подружками…
- Какое удивительное совпадение! - сказал я и кивнул на узкую белую табличку, как бы припечатанную к стене. - В Москве я жил по соседству с улицей такого же точно названия. Представляешь себе?
- А чего ж тут представлять? - усмехнулся Рыжик. - И вовсе никакого нет «удивительного совпадения»… Ты что думаешь, это случайно так получилось? Ведь наш-то город москвичи строили! И ленинградцы и киевляне… И вообще чуть ли не со всей страны сюда разные специалисты понаехали. Ну вот, они и привезли названия своих любимых улиц, проспектов, площадей. У нас тут и свой Арбат есть, и Невский проспект, и Крещатик… Здорово, а?
- Да-а… это очень здорово… Значит, они как будто и не расставались со своими родными городами? А ведь у кого-нибудь могло так получиться, что и адрес совсем не изменился: та же улица и номер дома и квартиры. Могло так быть?
- А почему же? Вполне возможная вещь…
- Вот если бы у меня так получилось, все бы ребята в Москве от удивления рты пораскрывали! Но я на какой-то такой улице живу, какой в Москве никогда не бывало…
- Ничего, - успокоил меня Рыжик. - Может быть, еще когда-нибудь переименуют. Ты вот прославишься тут у нас, в Заполярске, а потом просьбу напишешь: «Прошу дать улице такое-то имя!» И просьбу твою выполнят, если ты, конечно, чем-нибудь отличишься. Так бывает…
- Ну-у!.. Это долго ждать. А вдруг я ничем таким особенным никогда не отличусь?
Мы шли по улице с московским названием, а кругом были одни только высокие и новые домищи. Это уж такой город Заполярск, тут ни одного маленького или деревянного домишка не встретишь. Даже в Москве встретить можно, а в Заполярске - нет… Потому что город совсем еще юный, он родился в те годы, когда маленьких домишек уже не строили.
«Все люди в новые дома въезжают - значит, всем мебель новая нужна, - рассуждал я про себя, - вот мы им и поможем. Какая все-таки замечательная идея мне в голову пришла! Вот бы за эту идею и переименовали пашу здешнюю улицу в мою старую, любимую, московскую… Нет, наверно, за одну идею все-таки не переименуют. Надо будет еще что-нибудь хорошенькое придумать!»
- А вот интересно, как же это я у тебя дома буду учиться этажерки мастерить? - спросил я Рыжика. - У тебя разве есть своя домашняя мастерская?
- Есть у нас с отцом. Он тоже в свободное время любит построгать, с молотком и напильником повозиться. Говорит, что это нервы успокаивает.
- А он у тебя что, сильно нервничает?
- Еще бы! Творческая работа!
- Ага, понимаю… И вы что же, прямо в комнате эту мастерскую устроили?
- Да нет! В ванной… Соседи сперва возражали: им, видишь ли, мыться надо! «Из ванны, - говорят, - вылезаешь, а на спине и волосах стружки деревянные!» Даже в домоуправление жаловаться хотели. Но я одному чайник электрический починил, другой - патефон исправил… Получилась такая домашняя мастерская - соседям выгодно: денег не платить, обслуживание быстрое. Они и замолчали. Сейчас только иногда так тихонько-тихонько в дверь постучат: «Нельзя ли ополоснуться, если это, конечно, тебе, Вовочка, не помешает?» Ну, я разрешаю: пусть моются!
У Рыжика с Владимиром Николаевичем была одна комната. Как только я вошел, так сразу понял, почему Вовка восторгался нашим уютом. Комната казалась очень большой, потому что была почти совсем пустая. Но зато в ней было очень много книг. Они лежали на этажерке, на полках и даже на столе, на котором, видно, не только читали и работали, но и обедали тоже. Рядом с книгами стояли хлебница и тарелки - две глубокие, две плоские, два блюдца. И ложки тоже были: две большие и две чайные.
- У нас дома, как говорит папа, «семейный квартет», а у вас, уж сразу видно, «семейный дуэт». Все только на двоих!