— И это все, ради чего Эмерсон предложил вам прокатиться из Нью-Йорка в Гонолулу? — равнодушно спросила Вирджиния.
— Не только, — снова улыбнулся я. — Пока была только первая часть дипломатической ноты. А вторая... В принципе, и жену, и шкипера Рид может заменить без проблем. Поэтому ему все равно, в какой части света вы обретаетесь. Одно маленькое «но». Милуйтесь себе на здоровье, где угодно — только не на Гавайях. Лондон, Париж, Рим, Арканзас ждут вас. А Гавайи — увы!
Она рассмеялась:
— Ну, это уже наше дело.
— Он не шутил, — ответил я. — Все очень серьезно.
— Ладно, голубчик, — на этот раз голос ее был трезвый и жесткий. — Ты закончил? Мы тебя выслушали. Можешь бежать за гонораром.
— Это не все... — я продолжал улыбаться. — Вечно так, правда, Као? Конфуций по этому поводу ничего не говорил?
Као ответил лучезарной улыбкой:
— Не припоминаю.
— Что еще? — хмель уже окончательно слетел с Вирджинии.
— Эмерсон назначил конкретный срок, в который вы должны убраться отсюда. Двадцать четыре часа.
Вирджиния посмотрела на меня, потом на Ларсона, потом на Као.
— Ну убил... Слушай, парень, торгуй-ка ты лучше порнографическими открытками, — она состроила роковую мину. — Ужасная кара ждет вас, если вы не покинете этот город! Какая кара, а, Бойд?
— Не знаю. Может, Ларсон знает?
Ларсон глянул на меня исподлобья.
— По-моему, пора тобой заняться.
— Обязательно, — сказал я. — Узелок завяжи, чтоб не забыть. — Вирджиния вызывала у меня гораздо больший интерес, и я повернулся к ней. — Под вашими волосами, наверное, вьется несколько извилин, поэтому заставьте их работать. Рид велел мне обеспечить, чтобы вы с Ларсоном смотались отсюда. Как я это сделаю, его не волнует. Может, будем умными и договоримся полюбовно?
— Ну даешь! — улыбнулась она. — Ты всерьез думаешь, что Эмерсон Рид такой крутой?
— Минутку, — мягко сказал Као Чой. — У меня вопрос к мистеру Бойду.
— Дэнни, — я повернул голову к Као. — Можете звать мистера Бойда просто Дэнни. Ему понравится.
Китаец умел держать удар и на мой ехидный тон внимания не обратил.
— А почему мистера Рида так волнует, чтобы мистер Ларсон и Вирджиния поскорее покинули Гонолулу?
— Не знаю, Као, — ответил я. — Мне платят, в частности, за то, что я не задаю лишних вопросов.
— Наверное, для этого есть достаточные основания, Дэнни. Зачем же иначе гонять вас из Нью-Йорка сюда и обратно?
— А вы спросите у него самого, — предложил я. — Пошлите телеграмму.
— Да мы, собственно, знаем, почему он это сделал, — безмятежно произнес Као. — Нам интересно было, знаете ли вы.
— Короче, — сказал я, — уезжать вы, похоже, не собираетесь. Так?
— Наконец-то врубился! — Ларсон уже психовал. — Так что шуруй отсюда, понял?
— Дело ваше.
— Слушай, — вдруг спросила Вирджиния Рид, — а как ты вычислил, что мы здесь?
— Люди сказали.
— Эта сука Арлингтон?
— Нет, — ответил я. — Язык танца многое может выразить. Истинная гавайская хула — это нечто поразительное. Не пробовали выучиться, Вирджиния? С вашей фигурой получится.
Ларсон пытался сообразить мне в ответ нечто совершенно убийственное, и поэтому вид у него был такой, будто он чем-то давится. Его нужно было добить:
— Эрик, я все понимаю: ты хочешь сказать, чтобы я уходил. — Я посмотрел на Вирджинию. — Он, наверное, жуткий зануда.
Вирджиния улыбнулась.
— Я ценю его за другое. Например, за то, что отбивную может сделать из кого угодно. Так что не зли его, маленький.
— Да... — мечтательно протянул я. — Вы в постели, наверное, делаете отбивную из этого парня. Тысяча и одна ночь по-гавайски... Завидую!
Она засмеялась.
— Ну, какой ты остряк, я поняла, когда услышала, что предлагаешь нам в двадцать четыре часа убраться отсюда.
— Вы, наверное, уже побывали в баре «Хауоли», Дэнни? — осведомился Као Чой. — И, наверное, мой старый друг Эдди Мейз подсказал, где нас отыскать.
— Ага, — кивнул я, — писклявый такой. А у него есть друзья? В жизни бы не подумал.
— Что вы! — на лице китайца изобразился неподдельный восторг. — На редкость популярная личность. Мы с ним так любим друг друга.
Ларсон наконец сформулировал свои мысли.
— Здесь очень хорошее место, — прохрипел он. — И я бы не хотел портить интерьер. Но если через две минуты, Бойд, ты не уберешься, все вокруг будет в твоей крови.
— Только без нервов, — сказал я. — Ухожу. Терпеть не могу разборок. Если бы у тебя был такой чеканный профиль, ты бы тоже не любил размахивать кулаками.
— Где вы остановились? — спросил Као.
— Отель «Гавайян Виллидж».
— Дэнни, у меня к вам личный вопрос, — голос его на этот раз был абсолютно серьезным.
— Если он не касается моей интимной жизни. Про все остальное готов рассказать. Не бесплатно, разумеется.
— Сколько Рид вам должен заплатить за эти... м-м-м... переговоры?
— Возмещение расходов, плюс тысяча вперед, плюс еще четыре тысячи после того, как корабль с мистером Ларсоном и миссис Рид на борту в последний раз мелькнет на горизонте.
— Спасибо, — сказал он. — Откровенность, достойная уважения. А что, если я и мои друзья предложат какое-нибудь другое дело и стоить оно будет дороже?
— Что ты несешь, Као? — взревел Ларсон.
Као был невозмутим.
— Давай договоримся, Эрик, — сказал он. — Думать буду я, а ты ходить под парусом.
— Подороже — это сколько? — поинтересовался я. — Вы ведь учтите: деньги я люблю даже больше, чем женщин.
— Договоримся, — махнул рукой Чой. — Вы ведь уже повидались с Бланш Арлингтон?
— Нет, — предпочел покривить душой я. — А что, стоит?
— Это одна из девочек Рида, — китаец подмигнул мне. — Романы, романы... Но ничего, у них по-прежнему дружба. — Он повернулся к своим друзьям. — Правильно, Вирджиния, она вполне могла сказать ему, где вас искать.
Я сделал вид, что не заметил последней реплики.
— Может, действительно поболтать с этой Бланш завтра утром?..
Вся наша беседа, похоже, меньше всего занимала Ларсона.
— У тебя осталось десять секунд, Бойд!
Он, похоже, уже прикидывал, как ловчей мне врезать.
— Не дергайся, — сказал я. — Чувство времени меня никогда не подводило, — и повернулся к китайцу и Вирджинии. — Где вас в случае чего найти?
— В случае чего — мы тебя сами найдем, — ответила Вирджиния.
— Форт-стрит. Запомните? — сказал Чой. — У меня там контора. Если чего надумаете, Дэнни, — звоните или заходите.
— Договорились, — я встал.
— Топай, Бойд, — процедил Ларсон. — Твое счастье — в срок уложился.
— Слушай, Ларсон, — мне уже не надо было хранить изысканную вежливость, — не заткнешь пасть — врежу стулом по голове. У тебя и так мозгов немного, а тех, что останется, как раз хватит на то, чтоб облизывать этикетки и шлепать их на банки с сардинами. Самая подходящая для тебя работа.
Уходя из бара, я глянул в окно: Дайямонд-Хед по-прежнему переливался разноцветными огнями.
Было уже начало первого, когда я вернулся в отель. Чтобы не скучать, я прихватил с собой бутылку виски. Налил себе стакан. И начал лениво размышлять о жизни.
Гонолулу очень далеко от Нью-Йорка (оригинальная мысль!). Здесь красиво (тоже свежее наблюдение!). Но лучше все-таки эти горы разглядывать издалека — тогда, наверное, и Пали-Пасс будет смотреться такой же уютной и одомашненной возвышенностью, как Дайямонд-Хед. А так... Как вспомню — б-р-р-р; гусиная кожа по всему телу! Дома, на Централ-Парк-Вест, тоже десять этажей над головой и пятнадцать под ногами — и при этом чувство абсолютной безопасности. Приятель-врач как-то сказал, что у меня агорофобия, и я ему ответил, чтоб не лез в мою интимную жизнь. Он заржал: агорофобия, оказывается, — это боязнь открытого пространства. Похоже, этот умник не сильно ошибался. Хотя, все равно, пусть щеголяет диагнозами перед своими психами.