Портье показалось очень странным, что туристка хочет посетить два или три полицейских участка, особенно, когда выяснилось, что она имеет весьма смутное представление о том, что существуют три совершенно разных вида полиции — муниципальная, туристическая и военная. С помощью телефонной книги он нашел адреса участков каждого типа и, отметив их на карте Натали, объяснил, как туда добраться. На самом деле предположения портье были не вполне верными. После возвращения домой Натали выучила все, что нашла в Интернете про бразильское полицейское разнообразие. Факты, которые она сумела добыть, не давали серьезных оснований надеяться на полицию или предположить, что ее похищением в фавелах на севере или востоке от центра города вообще кто-то занимался.
Не имея ни малейшего желания снова столкнуться с полицейским, дежурившим у смотровой площадки Пасмадо, и резонно думая, что он все еще может находиться там, в поисках других туристок, которым может оказать любезность, Натали решила начать с участка военной полиции. Он располагался в одноэтажном здании современной постройки из стекла и кирпича на улице Сан-Клементе. Размером оно было с половину среднего Макдоналдса в Бостоне, и примерно так же заполнено посетителями. Дежурный за стойкой, после того как она попросила его говорить немного помедленнее, направил ее к детективу Перейре, коротышке с сорока фунтами лишнего веса, тонкими усиками и холодной улыбкой. Его английский оказался более или менее приличным, хотя и говорил он с сильным акцентом, но Натали решила не ставить детектива в известность, что ее португальский, вероятно, лучше.
— Да, я вижу, что наш город встретил вас совсем не дружелюбно, — сказал он после того как Натали поведала свою историю и вручила одну из сотни копий изготовленной на компьютере листовки. Она содержала краткую информацию на португальском обо всех событиях, как она их помнила, сопровождавшуюся фотографией самой Натали.
— Я не могу вам передать, какой ужас пережила, когда на меня напали, — закончила она. — Таксист сказал, что собирается отвезти меня в какое-то место, называемое домом любви.
Перейра на это отреагировал, начав печатать на компьютере. Натали ждала, стараясь не слишком пристально смотреть на массивный второй подбородок детектива, превосходивший по размерам первый, настоящий.
— Значит, вы говорите, что об этом преступлении сообщили в полицию? — спросил детектив, закончив печатать.
— Я была без сознания, когда меня нашли, но мне сказали, что именно полиция вызвала скорую помощь, которая и доставила меня в больницу.
— Больницу святой Терезы?
— Именно.
— Но вы связывались с ними по телефону, и они ответили, что о вашем пребывании у них нет никаких сведений?
— После вас я собираюсь посетить больницу и постараться все выяснить.
— И вы уверены, что данные, которые вы мне сообщили, точные?
— Уверена.
Перейра громко вздохнул и похлопал кончиками толстых пальцев по столу.
— Сеньорита Рейес, — сказал он, — мы в военной полиции очень внимательно относимся к людям, в которых стреляли на улицах нашего города, особенно к туристам. Мы должны поддерживать свою репутацию.
Раньше Натали непременно попросила бы детектива уточнить, о какой именно репутации он говорит. Ее поиски в сети во многом пролили свет на роль, которую военная полиция играла в деятельности «эскадронов смерти», а они, как предполагалось, были ответственны за убийство сотен, если не тысяч уличных мальчишек за последние несколько лет, включая печально известную бойню 1993 года, когда перед церковью Канделарии убили восемь и ранили пятьдесят детей.
— И что вы выяснили по поводу стрельбы в меня? — спросила Натали, бросив взгляд на компьютер.
— Я проверил базу данных военной полиции и базы, как вы называете их, муниципальной и туристической полиции.