Рыжий, не веря своим ушам, опустил лук. Сердце дрогнуло, пропустив удар.
— Не вернулась, говоришь? Точно?
— Мамой своей пернатой клянусь — сам видел! Это плохо?
Рыжий мотнул головой так, что пряди волос упали на лицо.
— Ой, вот только не надо меня успокаивать! — в голосе Воркуна послышались истерические нотки. — Думаешь, раз я голубь, то совсем тупой? Поверь, я спрашивал, но даже из вас никто толком не знает, для чего нужна пятая стрела, которая всегда возвращается. Говорят, мол, это жребий самого Хранителя… Ой, мамочки! А вдруг теперь Острослов умрёт? А его город будет разрушен? Бедный, бедный Острослов… Конечно, он меня не любил и как-то раз кинул картофелиной. И даже попал, негодяй такой! Но, к счастью, я великодушен и быстро забываю зло...
— Никто не умрёт.
Рыжий, улыбнувшись, резко вскинул лук вверх: он больше не мог ждать. Пятая стрела на прощание чиркнула стрелка оперением по щеке и со звоном ушла в синюю высь.
Воркун затаил дыхание, а Рыжий принялся отсчитывать про себя вдруг ставшие такими длинными мгновения: раз… два… три…
Когда стало совершенно ясно, что стрела не вернётся, Хранитель города поцеловал свой лук и счастливо рассмеялся.
— Ты пугаешь меня! — замогильным голосом произнёс голубь. — Не томи уже, говори, что всё это значит?
Конечно, соседние Хранители не могли знать о сути пятой стрелы, и потому терзали себя мрачными догадками. Неудивительно: они ведь были ещё молоды, а их города строились в новые времена, когда чудеса почти перестали случаться. Но Рыжий помнил иные дни.
— Ты наверное слышал, Воркун, что Хранители не всесильны? Мы бережём от бед наши города и всех, кто в них живёт, но нам приходится действовать с оглядкой, чтобы ненароком не повредить ткань мироздания, не вмешаться в изначальный замысел. А пятая стрела… о, пятая стрела меняет дело!
— Она делает вас всемогущими-ик? — голубь нервно икнул.
— Что ты! Намного лучше! Она даёт нам право на чудо. Пускай всего одно, зато своё собственное, самое настоящее чудо. Представляешь?
— Ух ты! И что же ты собираешься... отчудить? — Воркун затанцевал на плече, быстро перебирая лапами. — Может, сотворишь еды? На всех! И чтоб побольше!
— Пока не знаю... — Рыжий пригладил пятернёй растрепавшиеся от ветра волосы. — Честно, понятия не имею. Но я обязательно придумаю. Вот увидишь, этот год будет самым чудесным!
Конец