«Возможно. Я проверю. Обнаружение общей связи между жертвами — это наша лучшая зацепка для отслеживания похитителя».
Я одарил его долгим, спокойным взглядом, пока он делал вид, что поглощен регулировкой дорожного движения. «Либо я должен защищать Дину, либо изображать детектива», — мягко сказал я. «Что же, Паркер?»
«Эти две цели не исключают друг друга, — он позволил себе слегка улыбнуться. — Ты можешь думать, что хорошо это скрываешь, но отсутствие физических упражнений сводит тебя с ума, как лошадь Дины».
Я помолчал немного, а затем сказал: «Даже если я пойду с ней на эту регату, о которой она говорила, у меня нет полномочий допрашивать других детей. Возможно, они всё ещё травмированы и не хотят говорить о том, что им пришлось пережить».
Каждая жертва похищения реагировала по-разному, но слишком часто присутствовало чувство вины за жертвы, принесенные семьёй, обида за собственную беспомощность и всепоглощающий страх перед возвращением к привычной жизни. Эти чувства могли длиться неделями, а то и годами после случившегося. Некоторые бывшие заложники так и не смогли полностью восстановиться.
«Конечно», — сказал Паркер, и в его сухом тоне слышалось удовлетворение. Он меня зацепил и знал это. «И поэтому они все собрались на день рождения на борту яхты за миллион долларов, да?»
Я открыл рот и снова закрыл его, признавая поражение. «Хорошее замечание. Отлично подмечено».
«Я так и думал». Он громко улыбнулся, отчего уголки его глаз нахмурились, и лицо словно помолодело, а затем небрежно добавил: «Миссис Виллнер хочет, чтобы вы заступили на дежурство завтра утром».
«Хорошо», — сказал я. «Я больше ничего не планировал».
«Вы занимались организацией логистики для Парагвая…?»
«Всё в порядке. Я отправил свой отчёт Биллу Рендельсону по электронной почте перед тем, как мы уехали сегодня утром».
«Это была быстрая работа».
«Ну что ж, я постоянно стараюсь разочаровать Билла своей неожиданной эффективностью». Это было лучше, чем признать, что я мало сплю в эти дни.
Паркер вздохнул. «Тебе нечего доказывать, Чарли», — тихо сказал он. «Если кто-то и думал, что ты просто так, то уже давно изменил своё мнение».
«Даже Билл?»
«Даже Билл», — серьезно согласился он.
Билл Рендельсон управлял офисом Паркера железной рукой в столь же железной перчатке. Потеряв руку и лишившись права на действительную службу, он, похоже, теперь радовался только недовольству остальными сотрудниками.
и я в частности. Я видела лишь один краткий проблеск человечности с его стороны, промелькнувший так быстро, что это могло быть игрой света, и больше не повторявшийся.
Но если бы я собирался что-то сказать, меня прервал бы звонок телефона Паркера, зазвонившего в держателе для громкой связи на приборной панели. Конечно же, он выключил его, пока мы были у Уиллнеров, и звонки начали поступать всё чаще.
Оставшуюся часть пути до острова Манхэттен он почти не переставал говорить по телефону, легко переключаясь с одной темы на другую, обдумывая маршрут, не тратя время на размышления и воспоминания, — плавно, невозмутимо и профессионально. Идеальный начальник.
Он оказался идеальным другом за последние три месяца, когда шок, боль и всепоглощающее чувство утраты порой грозили меня сломить. Шон был, как однажды заметил Паркер, моей родственной душой.
Я ожидал, что Паркер направится прямиком в офис в центре города, но, к моему удивлению, он продолжил путь на север и в конце концов остановился у главного входа в мой многоквартирный дом в Верхнем Ист-Сайде.
Строго говоря, здание принадлежало Паркеру – или, по крайней мере, какому-то его богатому родственнику. Оно располагалось в престижном месте и должно было быть финансово недосягаемым, но щедро субсидируемая арендная плата стала ещё одним стимулом, который изначально заманил нас с Шоном в Нью-Йорк.
Когда я потянулась к дверной ручке, Паркер внезапно поднял руку, и я осталась на месте, ожидая, пока он завершит последний звонок. «Навигатор» стоял у обочины, редкие машины проезжали мимо, солнце то появлялось, то исчезало за высокой тучей. Пожилая дама, вся в шубе, с толстым слоем макияжа, шатаясь, тащила за собой маленькую дрожащую безволосую собачку, украшенную стразами…
Ошейник с клёпками и поводок. Она была неотъемлемой частью нашего района, и я никогда не видел её без шерсти – или собаку без неё – даже в разгар лета. Жизнь со всеми её странностями, которая остаётся прежней и движется дальше.
Примерно через минуту Паркер нажал кнопку завершения разговора и снял солнцезащитные очки.