Шон всегда говорил спокойно и буднично, что когда его время истечет, он захочет уйти чистым, быстрым и ничего об этом не знать.
Ну, два из трёх — это уже неплохо .
Внезапно перед моими глазами вспыхнуло ослепительное изображение: как его голова откинулась набок от удара пули, хлынула кровь, и он мгновенно упал.
Меня нисколько не утешало то, что он погиб при исполнении долга, как он сам это видел. Выполняя свою работу. Шон никогда не колебался, и, казалось, колебаться сейчас означало бы подвести всё, за что он боролся. Так что, если дойдёт до дела, я с яростью подумала: да, я умру, защищая Дину Виллнер, как просила её мать.
И, возможно, я бы сделал это хотя бы немного охотнее, чем сто дней назад.
OceanofPDF.com
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«Разве это не то, за что можно умереть?»
Дина открыла коробочку с кольцом и повернула её ко мне. Внутри лежал самый большой и уродливый жёлтый бриллиант, который я когда-либо видел. Он был похож на стекло, окрашенное никотином, и стоил столько же, сколько автомобиль.
Я подняла руки без украшений, растопырив пальцы, и покачала головой. «Я не тот человек, у которого стоит спрашивать о драгоценностях», — уклончиво ответила я. «Но разве кольцо в качестве подарка на день рождения не может быть… неверно истолковано?»
Она слегка покраснела, захлопнула коробку и вернула её проницательному продавцу. «Вы правы», — согласилась она. Её взгляд нерешительно скользнул по сверкающим витринам. Мы уже обошли дюжину подобных дорогих магазинов только на этой улице, и от всего этого блеска у меня начинала кружиться голова.
«Вечеринка послезавтра. Жаль только, что мама не сдалась раньше, тогда у меня было бы больше времени найти что-нибудь подходящее», — сказала Дина. Она вздохнула. «Тор так сложно купить. Ну, что подарить парню, у которого всё есть?»
Понимая, что Дина цепляется за соломинку на идейном фронте, я воздержался от старой шутки про пенициллин. Торквил Айзенберг, чей двадцать первый день рождения стал причиной всей этой суеты, был сыном и наследником огромной транспортной империи. Айзенберг-старший, насколько я понял, владел значительной долей всего, что летало, ездило или плавало, с брюхом, набитым оптовыми партиями товаров, от сырой нефти до автозапчастей. Были богатые, а были богатые Айзенберги. Я рискнул предположить, что предложение лосьона после бритья и пары носков, вероятно, не совсем сработает.
«Ты, конечно, видела ожерелье матери Тора – радугу Айзенберга?» – спросила Дина, не обращая внимания на моё молчание. – «Все эти ряды прекрасных бриллиантов – разной огранки и цвета. Не только белые, но и…
бледно-розовые или тёмно-синие, как сапфиры. Они бесценны и совершенно восхитительны.
Она вздохнула, словно, заручившись расположением Тора, она когда-нибудь сможет сама его носить. Я видела фотографии этого украшения в новостях. Мне оно показалось поддельным, как дешёвая рождественская хлопушка, но я решила промолчать.
«А какой он – отец Торкиля?» – спросил я, когда мы вышли на залитую солнцем улицу. Я по привычке оглядел прохожих, прежде чем перейти улицу, и заблокировал замки на «Мерседесе SLK» Дины. «Вы когда-нибудь с ним встречались?»
«Мистер Айзенберг?» Дина на мгновение замерла, а затем пожала плечами. «Пару раз. Думаю, с ним всё в порядке», — сказала она и услышала нотки сомнения в собственном голосе. «Ну, с ним может быть всё в порядке — когда всё идёт по плану Тора».
«Это немного странно, потому что, судя по словам Тора, его почти никогда нет рядом».
Итак, за деньги не всё можно купить .
Мы сели в машину. Я завёл двигатель, чтобы кондиционер рассеял накопившееся в салоне тепло, и увидел, что Дина наблюдает за мной.
«Почему вы спросили?»
Теперь моя очередь пожать плечами. «Я просто удивлён, вот и всё», — сказал я, — «что он устраивает такую большую вечеринку в честь дня рождения своего сына, когда столько похищений».
Можно было бы подумать, что он будет остерегаться показной демонстрации богатства –
«...сделать все возможное, чтобы его сын казался менее привлекательной мишенью».
Она рассмеялась. «Насколько я слышала, Тору не приходилось просить дважды ни о чём с тех пор, как ему исполнилось шесть лет», — с иронией сказала она. «Представляешь, что произойдёт, если вечеринку по случаю его двадцать первого дня рождения отменят из-за риска?»
«Он любит рисковать?»
«Он разбил свой первый «Феррари» в шестнадцать лет. Он увлекается парашютным спортом, сноубордом и всем остальным», — сказала она. «Если это опасно, Торкиль это сделает».
Но там, где в ее голосе должна была прозвучать определенная доля уважения и восхищения, прозвучало нечто более искреннее.