«Кого он помнит, Чарли?» — тихо спросил он. «Что между вами произошло?»
Я поднесла руки к лицу, сжав пальцы, словно пытаясь удержать слова внутри. Они не могли оставаться такими вечно.
При первом обвинении Шона в моей голове пронеслись всевозможные ассоциации, связанные с чувством вины, прежде чем во мне ожили последние остатки здравомыслия. Он никак не мог знать, что я только что сделал. Разве что у него был внетелесный опыт. Значит, это…
Я сел, опустил руки и заставил глаза пересохнуть, как и горло. «Он назвал меня Фокскрофтом», — сказал я. «Так я и был, когда мы впервые встретились».
– в армии. Я пошёл добровольцем и прошёл отборочный курс для подготовки в спецназ, – добавил я для Нэнси. В конце концов, Паркер внимательно изучил моё резюме, прежде чем предложить мне работу рядом с Шоном. Я взглянул на него.
Его лицо по-прежнему ничего мне не говорило.
«Что касается того, что произошло, ну, скажем так, был элемент, который не одобрял перехода представительницы слабого пола в этот конкретный род войск», - продолжил я, уже не в силах скрыть горечь в голосе.
«И однажды ночью группа из них решила продемонстрировать, насколько уязвимы женщины-солдаты. Я...»
«Тебе не обязательно проходить через всё это», — напряжённо сказал Паркер. «Я знаю, что они с тобой сделали, Чарли. Шон мне рассказал — по крайней мере, кое-что».
Я покачал головой. «Но не всё. Мы тогда… были вовлечены».
Конечно, этого не должно было быть. Шон был одним из моих инструкторов.
Его отправили прямо перед моим… нападением. К тому времени, как он вернулся, я уже прошёл военный трибунал и окончательно потерял над собой контроль.
«Подождите-ка», — сказала Нэнси низким голосом, полным гнева и недоверия. «Они напали на вас, и вас отдали под трибунал? Где же справедливость?»
Я пожал плечами. Я давно уже негодовал и негодовал на то, как всё обернулось. Шрамы всё ещё были, но глубоко под поверхностью, тупая боль там, где когда-то они были мучительными. Меньше всего мне хотелось снова выставлять их напоказ. «Я пытался связаться с ним, пока был в больнице, но сообщения почему-то так и не дошли».
И когда он наконец узнал о том, что со мной произошло, ему рассказали совсем другую версию событий.
«Они сказали Шону, что я провалил курс, и когда они попытались отправить меня в запас – это называется «вернуть в часть»… – быстро сказал я, заметив, как нахмурилась Нэнси. Я вздохнул. – …ну, тогда-то они и сказали, что я начал кричать, что он злоупотребляет своим положением. Кажется, сейчас это называется…
«командное изнасилование».
Я услышал, как Паркер тихо вздохнул. «Это…»
«Неприятная ситуация», — согласился я. «Я думал, он бросил меня, отказавшись отвечать на мои звонки и выступать в мою защиту на суде. Он думал, что я его в это ввязался, чтобы спасти свою шкуру».
«Сколько времени прошло?» — наконец спросила Нэнси. «Сколько времени прошло, прежде чем вы оба поняли, что произошло на самом деле?»
«Около четырёх лет», — мрачно ответил я. «В то время пресса пронюхала об этом и устроила настоящий праздник. Некоторые женоненавистники среди власть имущих использовали это как идеальный пиар-ход, чтобы не допустить женщин к участию в боевых действиях». От Шона им так просто не удалось избавиться, поэтому, пока я изо всех сил старался спрятаться, они поручали ему все задания с односторонним доступом, но потом выяснилось, что он был слишком упрям, чтобы погибнуть на работе.
«Так вот тогда вы и сменили имя», — медленно произнес Паркер. «С Фокскрофта на Фокс».
«Да, и совершенно очевидно, что Чарли Фокскрофт — это та, кого Шон сейчас помнит». Я криво улыбнулась им обоим. «Девушка, которая предала его любовь, его доверие, а затем разрушила его карьеру вместе со своей».
Нэнси положила руку мне на плечо, разглаживая пальцами рукав. Я посмотрел на них и заметил потертое обручальное кольцо.
«Он всё вспомнит, Чарли», — сказала она, но я услышал сомнение в её ободряющих словах. «Дай ему немного времени. Он вспомнит». Подняв взгляд, я заметил, как он быстро скрыл хмурое выражение.
На другом конце комнаты лицо Паркера было измождённым, кожа натянута на кости. Я поняла, что он любил меня, но, возможно, это была та любовь, которая расцветает только потому, что безответна, и худшее, что может случиться, — это дать ей волю. В стрессе последних недель нам обоим даже в голову не пришло, что Шон может проснуться и просто больше не захотеть меня.
Я убил ради человека, который помнит меня только с ненавистью. Что же... что делает меня?