Рядом со мной Дина ахнула. Я догадался, не зная, что это другие жертвы похищения, чья возможная неприбытие так беспокоила Торкиля. Их провели через ворота без обычной проверки, и они направились к нам по настилу.
Мальчик был невысоким, почти коренастым, с тёмными вьющимися волосами и средиземноморским происхождением, которое отражалось в оливковой коже и чертах лица. На нём был тёмный смокинг с расстёгнутым галстуком-бабочкой, а одна рука была в кармане, словно он репетировал перед зеркалом задумчивый, но небрежный взгляд перед выходом.
На девушке была пышная соболья шуба, широкополая шляпа и солнцезащитные очки, даже в темноте. Я ждал, не споткнётся ли она и не упадёт ли в воду, но она с лёгкостью, отточенной в привычке, преодолела причал.
Дина застыла, довольно точно напоминая оленя в свете фар. Лишь когда пара приблизилась к нам, на лице парня при виде Дины мелькнул проблеск узнавания. За ним последовало презрение, и он бы прошёл мимо, если бы девушка не обошла его, не обхватила Дину за плечи и не поцеловала её в обе щеки. Внезапно я впервые увидел её профиль в свете фонарей и с ужасом осознал, что точно знаю, кто она.
«Дина, дорогая!» — сказала она. «Ты же не собираешься уже уходить?»
Да, Дина. Пойдём. Пойдём прямо сейчас .
Мои попытки заставить директора действовать не увенчались успехом.
Дина отступила назад с удивлением на лице, вызванным неожиданным
Тепло этого приёма. Она бросила в мою сторону быстрый взгляд, словно опасаясь моей реакции. «Ну, ну, я…»
«О, но ты не можешь уйти сейчас», — твёрдо сказала девушка, взяв Дину под руку и поведя её обратно в сторону яхт-клуба. «Не сейчас, когда вечеринка вот-вот станет интересной».
Я был почти уверен, что знаю, что она подразумевает под словом «интересный» , и был столь же уверен, что не хочу задерживаться здесь надолго, чтобы убедиться в этом.
Мальчик нетерпеливо пожал плечами. «Она хочет уйти, отпусти её, Манда», — пренебрежительно сказал он.
— Дело не в этом, — быстро сказала Дина, повышая голос. Она снова взглянула на меня и с явным сожалением отстранилась, сглотнув. — Слушай, я бы с удовольствием осталась, честно говоря, но, может быть, сейчас неподходящее время. Мы с Торкилем поссорились из-за бокала шампанского. Я споткнулась, и он, типа, выпил почти всё… — Её голос затих, увидев их озадаченные лица. Она выпрямилась с решительной беззаботной улыбкой. — Ему повезло, что я не пила красное вино, да?
Брови Манды поднялись так высоко, что выглядывали из-под оправы её дизайнерских солнцезащитных очков, а затем она широко улыбнулась, что совсем не соответствовало её холодному виду. Даже парень перестал хмуриться, и на мгновение на лице появилось выражение удивления.
«Бесценно», — протянул Манда, искоса взглянув на него. «Я же говорил, что нам следовало приехать раньше, Бен-Бен».
Мальчику, похоже, не нравилось, когда его на публике называли «Бен-Бен».
«Мы уже здесь, не так ли?» — сказал он. «Где, чёрт возьми, Тор? Мне нужно выпить».
Как по команде, я почувствовал, как доски подпрыгнули под ногами, когда кто-то торопливо прошёл по причалу. Я обернулся и увидел, что Торкиль появился в дальнем конце, возле яхт-клуба, и приближался так быстро, как только мог, но не бежал.
«Манда! Бенедикт! Рад тебя видеть!» — Он отчаянно пытался говорить непринуждённо, но напряжение и облегчение слишком явственно чувствовались в тоне и тембре его голоса. Он сглотнул и сказал более буднично: «Рад, что ты смогла прийти».
«Привет, Тор», — небрежно сказала Манда. «Как мы могли пропустить твою маленькую вечеринку?»
Она свела всю эту расточительность к тому, чтобы пригласить полдюжины детсадовских малышей на кусок торта и чашку безалкогольного лимонада. И
Как раз когда он начал унывать, она обронила: «Дина только что рассказала нам о вашей глупой маленькой ссоре».
Торкиль бросил на меня взгляд, полный ненависти, страха и чистого яда. Я ответил ему тем же, сохраняя бесстрастное выражение лица, и он благоразумно воздержался от комментариев.
Манда ещё мгновение выжидающе смотрела на Торкиля, а затем повернулась к Дине: «Ну что ж, пойдём на борт маленькой лодки Тора и найдём Бен-Бену попить, пока он не умер от жажды, а потом ты нам всё расскажешь».
«Нет!» — возразил бы я сам, но, к моему удивлению, Дина первой настояла на своём. Она поняла, что это прозвучало слишком резко, и смягчила её улыбкой, в которой читалось искреннее сожаление. «Мне очень жаль, Манда», — поспешно сказала она. «Но я не хочу портить день рождения Торкиля, так что мы…»