Но я твердо держал свое мнение при себе.
Рэли обернулся и заметил, что я за ним наблюдаю. «Уже передохнул, а?» — спросил он. «Тогда давай попробуем, Пом».
Я робко улыбнулся ему, проигнорировав смутное оскорбление, и подтолкнул Джеронимо вперёд. Сначала он перешёл на лёгкую рысь – не самый лучший для него темп – а затем на собранный галоп по внешнему краю манежа. Хотя я не занимался лошадью серьёзно с тех пор, как уехал из дома подростком, ежедневные прогулки с Диной по пляжу пробудили во мне эти полузабытые навыки.
В этом отношении это было очень похоже на езду на велосипеде, к тому же в течение первых нескольких дней у меня болели седалищные кости.
Это был наш второй раз под строгим надзором Рэли. Дина рассказала мне, что его прозвали «Волшебником Австралии» за его способность за очень короткий срок готовить первоклассных гонщиков. Казалось,
мне казалось, что его репутация была для него важнее, чем тот постепенный прогресс, которого Дине и Сердо нужно было добиться вместе.
Я тоже держал это при себе, но специально ехал чуть небрежнее, чем мог, перед Роли. В этом деле я очень быстро понял, что ничто не увольняет телохранителя быстрее, чем появление его начальника на публике, особенно на любом спортивном мероприятии. Разумеется, это не касалось огнестрельного оружия или боевых искусств. Если начальник считал, что может перестрелять или передраться с тобой, он также склонен был думать, что сможет обойтись без тебя. Лучшим планом было изначально не принимать такой вызов.
Мы ехали в английских сёдлах, которые не были такими кабинетными, как западные, и было очевидно, что Джеронимо чувствовал себя комфортнее в менее официальной одежде. Я вёл квотерхорса по быстрому, узкому кругу, чувствуя, как он приседает на своих стареющих задних конечностях, разворачиваясь, словно мы держим в корде зигзагообразного быка.
Как и ожидалось, Рэли закричал: «Боже, Пом, это называется выездкой? Бесполезно!»
и снова обратил свое внимание на Дину.
Я позволил Джеронимо перейти на шаг и похлопал его по вспотевшей шее, осматривая окрестности арены. Конноспортивный клуб представлял собой элегантный комплекс конюшен, построенных вокруг центрального двора, окруженного загонами с белыми ограждениями и обширной беговой дорожкой, протянувшейся почти на милю.
Во дворе даже была часовая башня с флюгером, кадки с ухоженными цветами, равномерно расставленные по аккуратно подметённому бетонному полу, и кафе со столиками, расставленными вдоль открытого балкона, откуда открывался вид на арену, где мы тренировались. Я критически оглядел немногочисленных зрителей, но никто из них не насторожился.
Рядом с открытой ареной находилась крытая, такого же огромного размера, для использования в непогоду. Совсем не похоже на грязные фермерские дворы и лоскутные строения моей юности.
Во время нашего предыдущего визита прошёл небольшой дождь, и поэтому урок Дины прошёл в помещении. С точки зрения безопасности я бы предпочёл снова использовать то же самое, но Рэли сказал нам, что оно уже занято. Я хотел было устроить из-за этого скандал, но просто пожал плечами. Мы с Диной всё ещё не восстановили прежние лёгкие отношения после вечеринки, и я знал, что она…
любую настойчивость с моей стороны я бы сочла попыткой выставить ее напоказ перед ее наставником.
Еще кое-что, чего следует избегать.
К тому же, учитывая предыдущие две засады, я больше беспокоился, что нас засекут по пути от дома Уиллнеров к конному клубу в «Навигаторе», который значительно замедлился из-за прицепа для лошадей. Резкие манёвры с таким нестабильным грузом были бы невозможны.
Мне не понравилось такое расположение, и я об этом сказал, после чего Дина заняла твердую позицию, как и сейчас. Сердо это не понравилось ничуть не больше, чем мне.
Было позднее утро, и день приближался к своему самому жаркому часу, но одного этого было недостаточно, чтобы пот взмыл в пену там, где поводья терлись о выгнутую шею лошади. Волнение от него исходило от взмахов хвоста, неровного аллюра, прижатых ушей и белых век.
Он не смог бы предупредить о надвигающейся беде лучше, даже если бы арендовал гигантский неоновый рекламный щит на Таймс-сквер.
В конце концов, после того как очередной поток презрительных высказываний со стороны Рэли перенес присущее ему напряжение на сиденье и руки Дины, Сердо сдался.
Или, скорее, он использовал пару ссорящихся птиц как повод, чтобы прыгнуть вбок к центру арены и опустить внешнее плечо.
У Дины, потерявшей равновесие из-за его резкого поворота, почти не было шансов. Она кувыркнулась в песок у его ног, а конь рванул с места, сделав победный круг, и хвост развевался за ним, словно знамя.