Когда передние ноги лошади снова коснулись земли, я схватил ее за ошейник и, игнорируя протесты Дины, резко повернул ее голову к себе, одновременно протягивая руку назад и резко ткнув ее в ребра напряженными пальцами открытой ладони.
У лошадей, как и у людей, в боку расположено множество нервных окончаний, что делает их чувствительными к сигналам от ноги всадника. Сердо, будучи выездковой лошадью, был чувствительнее большинства. Эффект удара в это место был рассчитан на максимальный эффект. Я не был разочарован.
Белый конь отреагировал мгновенно. Я услышал яростный лязг его зубов, когда он отскочил от удара, прижав уши, резко взмахнул задом и врезался в человека с бейсбольной битой. Три четверти тонны, стремительный андалузец, испуганный и разъярённый в равной степени. Это был неравный поединок.
Первобытные рефлексы «бей или беги» Сердо теперь окончательно пробудились. Они подсказывали ему бежать от опасности. А если не получится, наброситься на существо позади, прежде чем оно успеет запрыгнуть ему на спину и вонзить зубы и когти в шею. Он выгнул спину и ударил обеими задними лапами.
Если бы человек с битой оказался прямо за этими летящими копытами, у него бы случились серьёзные неприятности. К счастью для него, первый удар Сердо отбросил его в сторону, и он получил относительно скользящий удар по плечу. Этого оказалось достаточно.
Он бросил биту и отскочил, явно напуганный тем, что может вытворить животное. Люди, не знакомые с лошадьми, часто пугаются их размеров и непредсказуемости вблизи. Таких животных, возможно, больше не поручают бросаться на врага на поле боя, но именно страх, который они вселяют, объясняет, почему полиция по всему миру до сих пор использует их для сдерживания толпы. Конный полицейский считается в шесть раз эффективнее наземного.
Я полагал, что нападавшие не станут возражать. Мужчина в путах – тот, которого я ударил – очнулся настолько, что смог встать на четвереньки, и застонал. Какое-то время я наблюдал, как его напарник раздумывал, стоит ли бросать его на произвол судьбы, но потом он осознал всю невыгодность такого решения.
Он схватил упавшего мужчину здоровой левой рукой и поднял его на ноги. Вместе они пробрались сквозь ряд трейлеров и скрылись из виду.
Мне хотелось броситься в погоню, но нервы Сердо были на пределе, а Дина изо всех сил пыталась удержать его, балансируя на одной здоровой ноге. Бросив последний, полный сожаления взгляд в сторону наших нападавших, я сумел…
Просунул руку сквозь ошейник лошади и попытался её успокоить. Ему пришлось долго убеждать, что всё кончено.
Где-то вдали заработал двигатель. Я мельком увидел фургон среднего размера, возможно, «Шевроле Астро», петляющий по гравию к подъездной дорожке, к свободе. Он двигался быстро, и на номерном знаке было столько грязи, что опознать его было невозможно.
Дина, хромая, подошла к Рэли и помогла ему сесть. Он приобрел пугающе бледно-зелёный оттенок и сжимал руку. Дина выглядела ненамного лучше.
«Смотри, чтобы его на тебя не стошнило», — сказал я ей. Она бросила на меня брезгливый взгляд и промолчала. Сердо наконец перестал пытаться вырваться из моих рук и стоял, опустив голову, тяжело дыша через раздутые ноздри, его мышцы дрожали.
Бегущие ноги чуть не сбили его с ног, и я увидел, как Хант и Орландо спешили по гравию. Я сделал рукой за спиной знак «сбавь скорость», и они приблизились уже более осторожно.
«Что случилось ?» — спросила Орландо, широко раскрыв глаза при виде страдания Сердо и явных признаков травмы Рэли. «Лошади подрались?»
Дина резко повернула лицо в мою сторону, и я увидел на ее лице внезапную мольбу.
«Что-то в этом роде», — согласился я, потирая влажные уши Сердо. В конце концов, это была правда — до определённого предела. Я просто не стал уточнять, с кем или с чем он сражался.
Хант помог Рэли подняться на ноги, хотя тот шатался. Он смотрел на меня сквозь смутное отражение боли и шока. «Какого чёрта?»
«Не разговаривай», — быстро сказал я, предостерегая и выражая заботу. Я взглянул на Ханта. «Может, отведёшь его обратно во двор и дашь ему немного сахара».
Хант кивнул. Орландо начал настаивать, чтобы Рэли отправился в ближайшую больницу.
и это отвлекло его от вопросов и заставило высказать вялый протест против того, чтобы оставлять двор без присмотра.
«Мы можем остаться…» — начала Дина, но я заставил ее замолчать резким взглядом.
«Мы уходим», — твёрдо сказал я. «Твоей ноге нужен лёд и возвышенное положение, а обеим лошадям нужна ночь в отдельной конюшне, чтобы успокоиться после всего этого».