Но я переусердствовал, и, судя по упрямому выражению его лица, он это понял. Его сомнения рухнули, и он вырвался из моих рук.
Одна из дверей в бальный зал распахнулась, и в проеме показался Ларч.
«У тебя там проблемы, босс?»
«Нет», — сказал Торкиль, убирая телефон в карман и вложив всё своё превосходство в один пренебрежительный взгляд. «Никаких проблем».
OceanofPDF.com
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
И в течение трех дней после благотворительного аукциона никаких неприятностей у нас точно не было.
Несмотря на отсутствие реальной работы, Дину никто не мог обвинить в бездеятельности. Уроки тенниса, обеды, персональный шоппер и персональный тренер – почти не было ни минуты, когда её время не было бы чем-то распланировано. И если у меня и были сомнения относительно целесообразности всего этого, я твёрдо держала эти мысли при себе.
Но, несмотря на все атрибуты богатства, Дина, казалось, была по-настоящему расслаблена и счастлива только тогда, когда выгуливала свою лошадь. Сердо, пожалуй, был единственным, кто не делал скидок на богатство или влиятельность своего хозяина. Он всё ещё катался с ней по пляжу, если ему хотелось, но в то же время мог вести себя как великодушный принц. Думаю, его переменчивое настроение создавало в жизни Дины редкую область неопределённости, которую она искренне ждала.
Меня беспокоили и другие неопределённости. Вернувшись за наш столик в тот вечер в загородном клубе, я сразу же сообщил Паркеру о содержании подслушанного в туалете телефонного разговора Торкиля.
«Но никакой конкретной угрозы не было», — наконец заметил он, понизив голос. «Недостаточно конкретной, чтобы оправдать её эвакуацию».
'Все еще …'
Он откинулся назад. «Ты влип в неприятности, так что решать тебе, Чарли, ты же знаешь». Он помолчал. «Но если Торкиль в деле, думаешь, он настолько глуп, чтобы что-то тут предпринять? Оглянись вокруг – отрядов личной охраны больше, чем гостей, и сколько бы ни срезал Брэндон Айзенберг, чтобы заработать, в последнее время он держит руки в чистоте».
«А вот», — медленно произнес я, — «если я вызову альтернативный транспорт и увезу Дину домой отдельно, а не в лимузине с ним, кто знает, что может случиться по дороге».
Паркер просто улыбнулся.
Мы остались.
Но по дороге обратно к Уиллнерам в длинном «Кадиллаке» отношение Торкиля к Дине определённо изменилось, и я не думаю, что это было связано только с количеством выпитого за вечер. Он покачивался на сиденье, пока лимузин катился, ухмыляясь, словно был свидетелем самой лучшей в мире шутки, и всё это за наш счёт.
Если бы я не знала наверняка, что Дина никогда не оставалась с ним наедине где-нибудь в уединении, я бы, наверное, даже заподозрила, что он перенёс. Я всё равно могла бы, признаю, что он это сделал, только не с Диной.
Когда мы подъехали к дому, отец Торкиля вежливо отказался от предложения Кэролайн Уиллнер выпить перед сном. Возможно, ему, как и мне, было ясно, что она не хотела, чтобы он соглашался. Но они кивнули друг другу, с честью удовлетворенные.
Торкиль поднял бровь, глядя на Дину. «А ты?» — спросил он.
«Хочешь найти ночной клуб или что-нибудь в этом роде?»
Дина, которая пыталась встать, подвинулась вперёд на стуле, замешкалась, взглянув на меня, словно ожидая совета. Я же сохранил профессиональное бесстрастное выражение лица, хотя и надеялся, что она ответит правильно.
«Я... эм... я, наверное, очень устал, так что...»
«Без проблем», — с оскорбительной быстротой ответил Торкиль. Он всё ещё сидел, развалившись на сиденье, и не пытался ей помочь. «Я тебе позвоню», — добавил он с небрежностью, которая означала прямо противоположное.
Дина покраснела, не сводя с него глаз, чтобы не встречаться с чьими-либо смущёнными взглядами. Он, может быть, и демонстрировал проблески обаяния, но в глубине души Торквил всё ещё оставался избалованным мальчишкой, решила я.
«Отлично», — резко бросила Дина и с некоторой долей бравады повернулась к отцу. «Спокойной ночи, мистер Айзенберг. Большое спасибо за поездку».
Торкиль покраснел, открыл рот и тут же закрыл его, нахмурившись. Я выскочил из лимузина и захлопнул за Диной дверь, прежде чем позволил улыбке расползтись по лицу.
«Молодец», — пробормотал я, когда мы поднимались по ступенькам крыльца вслед за ее матерью и Паркером.
«Я не понимаю, что вы имеете в виду», — сухо сказала она.
Я пропустил это мимо ушей, но интересно, что она точно указала на одну из ахиллесовых пят Торкиля: он был обязан своему отцу во всем, даже за транспорт на вечер.