А потом он меня застрелил.
Даже в бронежилете, выстрел в грудь с близкого расстояния — это адская боль. Я выронил нож и, задыхаясь, согнулся пополам от удара. Второй мужчина перешагнул через разбитый хвост мотоцикла, отбросив ногой KA-BAR, и, резко перерезав лямки рюкзака, грубо сдернул его с моих плеч. Они отступили.
По иронии судьбы, сняв рюкзак, я получил доступ к SIG. Всё ещё тяжело дыша, я завёл руку за спину и вытащил оружие, но двое мужчин уже скрылись из виду за капотом машины, забираясь обратно. Оттуда я даже не видел лобового стекла, поэтому выбрал самую лёгкую цель и всадил четыре пули прямо в решётку радиатора.
Двигатель был горячим, система охлаждения находилась под давлением. Пули пробили радиатор, и сладковатый жёлто-зелёный антифриз брызнул, словно кровь. Когда «Додж» резко дал задний ход, натолкнувшись на искорёженные останки «Бьюэлла», я, по крайней мере, с удовлетворением осознал, что раны, которые я только что нанёс машине, были смертельными.
Я следил за его отходом из SIG, стреляя в стекло, как только оно стало видно. Машина резко развернулась и набрала скорость. Я продолжал стрелять, пока затвор не зафиксировался на пустом магазине, затем выхватил «Глок» из-за сломанного переднего обтекателя, но удержал руку.
«Додж» находился слишком далеко, чтобы причинить ощутимый ущерб, и хотя улица была пустынна, когда началась засада, звуки выстрелов были слышны.
Люди выбежали в окна и дверные проёмы. Вероятность задеть прохожих была слишком велика.
Я уронил дуло «Глока», бросил его на колени и наконец сорвал шлем, вытащив из ушей кричащие наушники. Жужжащий вой продолжался, но, по крайней мере, уши не кровоточили.
Грудь тоже не пострадала, хотя ощущение было такое, будто меня сбил чертов грузовик.
Я глубоко вздохнул и убедился, что, несмотря на несомненные ушибы, броня поглотила удар, не сломав при этом ни одной кости.
Мотоцикл никак не хотел меня отпускать. Мой ботинок застрял в какой-то части рамы, и под таким углом я не мог снять его одной рукой. Я потянулся, чтобы выключить зажигание, и с сожалением похлопал по баку. Словно верный боевой конь, выдержавший свой последний бой, он лежал, спутавшись, на мне и вокруг меня, истекая горючим и смазкой, оставляя липкий след в канаву, умирая. Теперь, когда я об этом подумал, мне чертовски повезло, что я ничего не поджег.
Спустя девяносто секунд я все еще лежал в таком положении, когда меня настигла первая группа преследователей Глисона.
OceanofPDF.com
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Задолго до прибытия полиции люди Глисона схватили меня – и то, что осталось от «Бьюэлла» – с дороги, но это не значит, что они заботились обо мне. Более того, как только я вернулся в оперативную комнату дома Айзенберга, всё превратилось в очередной допрос с враждебным видом. Полагаю, раз на кону стоит не менее пяти миллионов, они имели на это полное право, но я был рад присутствию Паркера как никогда прежде.
Словно в ответ на мою шутку о его неверии, высказанную в тот день у Уиллнеров, он оставался рядом, пока штатный медик Айзенберга осматривал меня и признавался на удивление здоровым, учитывая обстоятельства. Когда с меня сняли бронежилет, я вытащил из подкладки застрявшую пулю. Судя по относительно небольшой вмятине на внутреннем поликарбонатном листе, это был .380 с лёгким зарядом. Будь калибр покрупнее или более зернистая оболочка, я бы, как минимум, сломал ребро.
Конечно, поначалу подозрительному уму Глисона это показалось не столько счастливым спасением, сколько моим пособничеством похитителям. Я снова и снова прокручивал в голове каждую секунду произошедшего с ней, с того момента, как светофор на перекрёстке повернул против меня, до того, как «Додж» слегка прихрамывал и отъезжал.
Сдерживать себя во всём этом было трудно. На стене над рядом мониторов висели большие цифровые часы, и я наблюдал, как минуты сменяют друг друга, пока мы с Глисоном ходили по кругу, словно боевые.
Тем временем, период плена Торкиля продлился более сорока восьми часов, и шёл уже третий день. Они всё ещё отказывались вызывать власти, несмотря на мои и Паркера настойчивые просьбы. Не знаю, был ли Глисон на самом деле…
защищая частную жизнь и интересы своих работодателей, или же она надеялась поставить ФБР перед свершившимся фактом — фактом, в который входил и я.
И тут появились записи с камер видеонаблюдения.
Понятия не имею, как Глисону удалось заполучить его раньше полиции, но могу лишь предположить, что это было показателем того, насколько далеко простиралось влияние Айзенберга. Даже Паркер позволил себе удивлённо приподнять бровь.