Росс оставил ключи над солнцезащитным козырьком – вряд ли они кому-то пригодились бы. То, что осталось от двигателя, тихонько глохло на потрескавшемся асфальте, а оба передних колеса стояли под странными углами, так как вся подвеска развалилась.
Тем не менее, «Навигатор» без труда оттащил тушу к обочине. Прочный буксировочный трос входил в стандартную комплектацию всех автомобилей компании Parker.
Я уговорил Росса сесть на пассажирское сиденье «Навигатора», пообещав, что если мы поговорим и мне понравится то, что он скажет, я буду лоббировать Паркера...
И через него, Брэндон Айзенберг – за хорошего адвоката и новые колеса. Желательно, чтобы это было что-то гораздо более позднее, чем его
Пожилой Хонда. Айзенберг, несомненно, был бы готов заплатить солидное вознаграждение за информацию, которая поможет арестовать его, не говоря уже о возвращении пропавшего Рейнбоу.
Росс был достаточно отчаянным, чтобы ухватиться за предложенный мной спасательный круг, поэтому мне не пришлось прибегать к плану Б, который заключался в том, чтобы надеть на него пластиковые наручники и забросить в багажник внедорожника.
Итак, мы устроились на паре потрескавшихся виниловых табуретов у входа в небольшой бар на одной из главных улиц. Очевидно, это был какой-то магазин, с большими окнами спереди и длинной тёмной нишей, ведущей в курительную зону снаружи. Бар тянулся почти во всю длину помещения и был усеян такими же табуретами. Лак на дощатом полу давно стерся от множества ног, облитых пивом.
Я сидел спиной к стене, откуда мог видеть дверной проём и улицу, а Росс сидел рядом. Мне удалось припарковать «Навигатор» прямо снаружи. С этого ракурса я мог любоваться повреждениями заднего бампера и представлять себе гнев Билла Рендельсона, когда ему пришлось подавать документы на возмещение ущерба страховой компании.
Каждое облако …
Бармен умудрился принести два пива и взять деньги, не произнеся ни слова. Пиво, по крайней мере, было холодным, но, похоже, стаканы не предлагались. Сдачи тоже. Я подумал попросить чек на расходы, но он уже исчез в обветшалой кладовке в глубине, оставив нас одних.
«Поначалу это не казалось нарушением закона», — сказал Росс с серьёзным выражением лица. «Никогда не предполагалось, что это будет чем-то действительно, ну, криминальным ».
Леннон рассказал, как познакомился с этими богатенькими ребятами на паре вечеринок. Им хотелось острых ощущений, и им хотелось получить выкуп. Что-то вроде ролевой игры, наверное. Он сказал, что это лёгкие деньги за то, что они позволили им воплотить в жизнь их глупые фантазии.
«Всего лишь игра», — пробормотал я, вспомнив, как Дина протестовала почти так же.
«Первые пару раз – с этими двумя девушками – так и было». Он быстро отпил пива, скривившись – то ли от вкуса, то ли от температуры, я не понял. Я попробовал своё и, наверное, выдал примерно такое же выражение. Дело было не в…
самый сложный напиток, но он эффективно удалял налет с языка.
«Итак», - мягко спросил я, - «что это была за ролевая игра, когда вы отрубили палец Бенедикту Бенелли?»
Росс побледнел и медленно поставил пиво на стол, ковыряя край этикетки.
«Он сам это сделал», — наконец сказал он, потрясённый и подавленный. «Видел бы ты его — когда Леннон сказал ему, что его родители не заплатят. Что они посмеялись над этой идеей. Он взбесился, чувак, орал и ругался, крича, как он заставит их пожалеть о том, что они сделали». Он сглотнул.
«Потом он схватил нож и просто… сделал это».
«Вот так просто?» Я на мгновение замерла, глядя на него. Неужели это было так невероятно, как казалось? Я вспомнила постоянное хмурое выражение лица Бенедикта, заявление Кэролайн Уиллнер о том, что его карьера в классической музыке была скорее выбором родителей, и его неповиновение всему, от друзей до собственной жизни. Возможно, всё началось как игра, но он развил её в серьёзные отношения. «Что это за нож?»
«Кухня. Одна из тех больших машин с лезвием длиной около девяти или десяти дюймов».
«Какого черта он просто наткнулся на кухонный нож?»
Росс услышал едкие нотки в моём голосе. Он окинул взглядом тёмный глянцевый потолок, грязь под ногтями, список ингредиентов на обратной стороне пивной бутылки. Куда угодно, только не моё лицо.
«Мы были на кухне, — пробормотал он. — Мы держали его связанным в подвале, как всегда. Сохраняли всё как есть, понимаешь? Как им и хотелось». Он покраснел. «Но после того, как Бенелли сказали ничего не делать, не было смысла держать его там дальше, да?»
«Что случилось?» — спросил я, все еще не желая принимать его историю за чистую монету.