– Значит так, – взял инициативу Толкушкин, – приехали мы на Шевченко…
Вернувшись в кабинет, Вершинина застала Трауберга сокрушенным и поникшим. Он тупо смотрел в пол, непрерывно покачивая головой туда-сюда.
– Вам плохо? – обеспокоенно спросила она, вглядываясь в его бледное лицо. – может, еще воды? – Валандра перевела взгляд на пустой стакан, стоявший на столе.
– Пожалуйста, если можно… – произнес он слабым голосом и продолжил бессмысленное движение головой влево-вправо.
Валандра заново наполнила стакан и протянула его Траубергу.
«Воспоминания замучили, при мне-то он еще кое-как сдерживался, а стоило мне уйти – совсем никакой стал!»
Она закурила.
– Может, закурите? – обратилась она к понурому Льву Земовичу.
– Не курю, – отозвался он и, опустошив стакан наполовину, поставил его на стол. – Трудный день, – тоном библейского мудреца произнес Лев Земович.
– Еще бы, – Вершинина сочувственно посмотрела на него.
– Такое горе… – его слабый голос сбился на всхлип, извините…
– Ну что вы, я понимаю.
Вершинина замолчала, давая посетителю время прийти в себя.
– Ну так что, продолжим? – мягко сказала она, заметив, что Трауберг немного приободрился.
– Конечно. Вы согласны мне помочь? – он поднял на Вершинину свои голубые глаза. Она кивнула.
– Лев Земович, как я вам уже сказала, речь идет о серии убийств. Мне очень жаль, что ваша дочь пополнила список жертв этого маньяка… Пятое убийство – один и тот же почерк. Можно только предполагать, где этот подонок знакомился со своими будущими жертвами: на улице, в кафе, в баре, на дискотеке, на рынке…
Ясно одно. У всех этих женщин было что-то общее: во внешности, в манере поведения ли, в разговоре, может быть, какой-либо определенный род деятельности, социальный статус, какие-нибудь психологические особенности, которые маньяк умеет сходу различать. Серийные убийцы – неплохие психологи.
Не исключено, хотя и маловероятно, что убийца входил в круг знакомых всех этих женщин. Необходимо проверить окружение, друзей, знакомых. Мы, вне всякого сомнения, будем еще связываться с милицией, нам нужна информация, чтобы произвести хотя бы предварительный анализ и сделать кое-какие сопоставления…
Зачем я все это вам говорю? – Вершинина в упор посмотрела на Трауберга. Он, казалось, внимательно слушал ее. – Просто хочу подготовить вас к разговору. Вы должны будете искренне отвечать на мои вопросы, какими бы деликатными и щекотливыми они ни были, иначе я не смогу вам помочь, вы меня понимаете?
– Да, да, конечно. – Трауберг крутил в руках авторучку. – Только я хотел бы сначала узнать… – он замялся.
– Спрашивайте, не стесняйтесь, – любезно сказала она, туша сигарету в пепельнице и морщась от дыма.
– В какую сумму мне обойдется расследование? – выдавил из себя Трауберг, как-то вкрадчиво заглядывая Вершининой в глаза.
– Какими будут дополнительные расходы, я вам точно сказать не могу, а насчет премии за раскрытое убийство… – Валандра на минуту задумалась, краем глаза наблюдая за Львом Земовичем. Он прямо-таки сгорал от нетерпения. Наконец, не в силах сидеть без движения, он вынул из кармана пиджака безупречной чистоты клетчатый носовой платок и промокнул испарину, выступившую на лбу.
– Пять тысяч долларов, – отрезала Вершинина.
– Пять тысяч?! – словно не веря своим ушам, тупо переспросил Трауберг.
– Вы считаете, что это много? – усмехнулась Валандра.
– Согласитесь, сумма солидная, – Трауберг замотал головой.
«Прямо-таки ритуальное движение», – иронично подумала Вершинина.
– Солидная, – согласилась она, – но во-первых, это только при условии, что убийство будет раскрыто, а во-вторых, одному Богу известно, чем придется заниматься моим ребятам, как им придется рисковать… Да и вообще, из этой суммы каждому сотруднику перепадет долларов триста пятьдесят-четыреста, а по нынешнем временам…
– Так ведь и четыреста долларов – сумма приличная! – упорствовал Трауберг.
– Как сказать… – Вершинина закурила уже третью сигарету.
– А дешевле никак не получится? – юродивым тоном спросил Трауберг.
– Боюсь, что нет, – невозмутимо ответила Вершинина.
– Вы ведь понимаете, что значит для отца…
– Понимаю и очень вам сочувствую, но не могут же мои люди работать бесплатно? – уже резко возразила она.
«Вот ведь как получается: торгуемся над трупом девушки… Пошлю его куда подальше. Еще к состраданию меня призывает, намекая на то, что я хочу копейку заработать на его отцовском горе».
– Может, у вас нет такой суммы? – полюбопытствовала она, мысленно уже простившись с Траубергом, но памятуя о наказе своего шефа по поводу умения разговаривать с клиентом.
– Дело не в этом, – окончательно разочаровал ее Лев Земович, – деньги у меня есть, но я принципиально против.
Тон его голоса стал назидательно-раздраженным.
«Ну Шейлок, не иначе… Наверно, сидел тут, прикидывал, в какую сумму обойдется ему все предприятие. Может, и его подавленное состояние, в котором я его застала, вернувшись из дежурки, объясняется тяжкими раздумьями на этот предмет? – довольно цинично заключила она, – А все-таки интересное существо – человек!»
Последняя реплика, обращенная не то к себе, не то к столь почитаемому ей Ларошфуко, портрет которого висел над журнальным столиком, была приправлена уже здоровой дозой оптимизма.
– Лев Земович, простите, где вы работаете?
– У меня два ювелирных магазина.
– Значит, пять тысяч – для вас не проблема?
– Но вы же еще говорили о накладных расходах… – осторожно заметил Трауберг, потирая вспотевшие ладони.
– Говорила, но поверьте, я не прибавлю ни цента…