- Бред! Замолкни, даю тебе последний шанс. Девка предательница и поэтому умрет. Или последуешь за ней, или заткнешься.
Что-то надломилось во мне. Я испытал горькое чувство разочарования в наставнике. Человек, за которым я шел, чьим планом я жил, перестал быть мудрым в моих глазах. Гвиру не просто не понимал - он не хотел понимать! Он такой же слепец, как и его главный Враг - Природа.
Хранителем Ключей должна быть Сестра зверя! Это и есть ответ, что положит конец войне!
Я обрушился на Гвиру всей своей яростью, всем желанием спасти Лаэ, спасти человечество, спасти Планету - глыба, удерживающая девушку, ослабла.
- Что же, - ледяным голосом сказал Гвиру, - ты выбрал смерть.
Моя личность мгновенно стала расщепляться на мелкие осколки.
Бездна, насколько он был силен! Несмотря на то, что я знал свое тело лучше, он был истинный мастером психо-энергетического боя.
Гвиру подавлял мои нейро-цепи и подминал под свой контроль. Я бешено сопротивлялся, бил в ответ самыми рискованными и опасными ударами, ставил самые изощренные блоки, воздвигал ложные сути - тщетно.
Медленно я переставал существовать. Гвиру спокойно и методично крушил мое Я: отбирал и подавлял воспоминания, реакции, качества.
Я смотрел на Лаэ: ее жизнь - это жизнь всего человечества!
Она должна жить!
В отчаянной попытке я собрал остатки сил и направил энергию внутрь мозга.
Резкая боль и...
Гвиру перехватил поток энергии и направил его вовне.
- Самопожертвование, хах! Слишком предсказуемо, сопляк.
Я понял, что проиграл. Что у меня остались последние секунды.
- Прости меня, пожалуйста...
- Поздно, глупец, тебя уже нет.
Я обращался не к нему... я обращался к ней.
Нечто титаническое появилось рядом из воды. Напор Гвиру ослаб, а затем мое сознание перестало существовать.
***
Нестерпимая боль вернула меня назад.
Лаэ стояла напротив, а за ее спиной возвышалось исполинское тело Алого Левиафана.
Разум пытался охватить целостный облик Владыки глубин, но удавалось осознать лишь отдельные детали: сотрясающий пространство гортанный рев, мерцающая кровавой бронзой чешуя, буравящий взор немигающих глаз.
Сплетенная воедино Воля Лаэ и Левиафана вгрызалась в мой разум: выжигались нейро-цепи и вместе с ними уничтожался Гвиру.
Тело корчилось в агонии на земле, а раздираемое двумя личностями сознание пыталось символически и метафорически объяснить происходящие события:
Раненый Гвиру лежал на земле, затем стал медленно подниматься. Я видел, что в нем еще есть силы бороться.
Он должен был блокировать, увиливать, контратаковать. Но старик лишь встал и, пошатываясь, двинулся к мерцающему золотом постаменту. Я понял, что Гвиру собирался сделать. Он жертвовал нашими нейро-цепями, защитой, осторожностью ради подготовки к единственному удару, который закончит все: он тянулся к Ключам.
Шаг - его тело скрутил удар Левиафана, но он устоял. Еще шаг - следующий удар отразился острой болью в теле, но Гвиру упрямо шел вперед. Третий шаг - он упал на колени и протянул руки к Ключам, которые мерцали совсем рядом.
Я бросился на него сзади. Всей своей волей, всем, что у меня оставалось, без остатка, я вцепился в него, пытаясь помешать. Он бил в ответ, вырывался, что-то кричал. Вместе с этим Левиафан наносил свои удары по нам двоим.
Я уже не мог видеть Лаэ, не мог ей что-то сказать, но знал, что она рядом. Знал, что она жива. Эта светлая мысль была последней частичкой меня, которую я отдал, чтобы сдержать Гвиру.
Удар, удар, удар...
Я продолжал мертвой хваткой держать противника, и лишь потом понял, что руки мои пусты.
Гвиру перестал существовать, а Я остался - раненый, но живой.
Золотое свечение отделилось от постамента и двинулось в сторону Лаэ, а затем...
Я услышал музыку: так поврежденный мозг интерпретировал то, что произошло.
Легкая, радостная и озорная, словно журчание ручья, она стала усиливаться, распространяться вокруг, тянуться к камням, к травинкам, к облакам, к воде. И то, чего она касалась, принималось «журчать» вместе с ней.
Я услышал, как пространство сделало глубокий выдох: спокойный и ровный.
Выдох облегчения, выдох освобождения, выдох умиротворения.
Где-то невообразимо далеко Зверь непонимающе выглянул из норы, куда он забился в страхе, и стал неторопливо нюхать воздух, словно проверяя, пришло ли время выбираться из берлоги.
Я обратил взор на Левиафана и коснулся его сознания: это был спокойный, осознающий себя разум...
Нежная рука стала гладить меня по щеке: рука Лаэ, Сестры Зверя, Хранительницы Ключей, Третьего дитя.
Я пытался разглядеть ее, но не мог, пытался сказать ей хоть что-то, но не мог: мозг был слишком поврежден.