— Марта, я разбила кувшин в маминой комнате, — доложила Антея.
— А чего еще от тебя ожидать, — буркнула Марта и со стуком поставила на стол солонку.
— Не сердись, милая Марта, — продолжала Антея. — У меня есть деньги на покупку нового кувшина, и я их тебе дам, если только ты будешь так добра и съездишь за ним в Рочестер. Твои кузины держат посудную лавку, верно? И мне бы очень хотелось, чтобы ты съездила к ним прямо сегодня, на тот случай, если завтра мама вернется домой. Помнишь, она говорила, что это вполне возможно.
— Но вы же сами собирались поехать в город, — возразила Марта.
— Нам это не по карману, если покупать новый кувшин, — объяснила Антея. — Но если ты возьмешь с собой Ягненочка, мы дадим тебе денег на поездку. И вот еще что, Марта. Посмотри-ка сюда. Если ты поедешь, я подарю тебе свою шкатулку. Смотри, какая замечательная — серебро, черное дерево и слоновая кость, словно храм царя Соломона!
— Вижу, — сказала Марта. — Только мне не надобна ваша шкатулка, мисс. Все, что вы хотите, так это сбыть Ягненочка с рук. Я вижу вас насквозь!
Все это было настолько близко к истине, что Антее захотелось тут же возразить, однако совершенно незачем было посвящать Марту во все детали, и усилием воли Антея удержала язык за зубами.
Марта в сердцах бухнула на стол поднос с хлебом, так что ломти даже подпрыгнули.
— Мне очень, очень нужен кувшин, — мягко сказала Антея. — Ну пожалуйста, съезди.
— Ладно, только ради кувшина, — согласилась Марта. — Но не вздумайте тут безобразничать, пока меня нет. Вот так!
— Фермер поедет раньше, чем думал, — сказала Антея. — Тебе надо поспешить, чтобы успеть одеться. Надень свое замечательное красное платье, и шляпку с васильками, и желтый кружевной воротник. Джейн сама накроет на стол, а я умою Ягненочка и соберу его в дорогу.
Умывая упирающегося Ягненочка и одевая его в парадный наряд, Антея время от времени поглядывала в окно. Пока что все было в порядке — она не увидела ни одного индейца. Но лишь поспешно выпроводив за ворота изрядно разрумянившуюся Марту и Ягненочка, Антея с облегчением вздохнула.
— Ну все! Теперь он в безопасности! — сказала она и к ужасу Джейн рухнула на пол и залилась горючими слезами. Джейн поразилась тому, как можно еще минуту назад быть отважной, словно настоящий генерал, и вдруг дать волю чувствам и скиснуть, словно проколотый воздушный шарик. Разумеется, скисать не стоит ни при каких обстоятельствах, но следует учесть, что Антея расслабилась лишь после того, как достигла своей цели. Она вывела Ягненочка из-под удара, поскольку была уверена, что если индейцы и появятся, то только в окрестностях Белого дома, а телега фермера должна была вернуться лишь после заката. Поэтому Антея и позволила себе немножко поплакать. И отчасти это были слезы радости, потому что дело было сделано. Антея плакала минуты три, а Джейн, крепко обняв сестру, каждые пять секунд приговаривала:
— Не плачь, Пантерочка, не плачь!
Затем Антея вскочила и вытерла слезы подолом своего передничка, причем терла так сильно, что глаза ее оставались красными до самого вечера. Она бросилась к мальчикам, чтобы все им рассказать, но в эту минуту кухарка прозвонила в обеденный колокольчик, так что рассказать ничего не удалось, пока на стол не подали бифштексы. Рассказывать захватывающую историю людям, которые едят бифштексы с вареной картошкой, было, разумеется, большой ошибкой. В процессе поглощения пищи происходит, по-видимому, нечто такое, отчего сама мысль о каких- то там индейцах представляется неинтересной и совершенно невероятной. Мальчики только посмеялись и назвали Антею глупышкой.
— Я почти уверен, что еще до того как я сказал об индейцах, Джейн пожелала, чтобы сегодня была хорошая погода, — заявил Сирил.
— Ничего подобного! — немедленно возразила Джейн.