— Это надо, понимаешь, Андрей, потому что они гордые люди, сами не попросят… — поспешно выговорил Кирилл, с отчаянием чувствуя, что говорит не то и робеет, как на экзамене, под пристальным и насмешливым взглядом Андрея.
— Дебаты окончены. Мы должны лететь, — сухо отрезал Андрей. — А с твоими гордыми мужиками я поговорю сам.
Андрей повернулся и скачущей походкой зашагал к вертолету, но Кирилл пошел за ним…
Пусто-один и Арсений поднялись навстречу Андрею, поспешно бросив сигареты. Они выжидательно улыбались. Арсений был чисто выбрит и выглядел даже несколько торжественно, а Пусто-один держал кепку в руках.
— Так вот, товарищи, насчет работы… — быстро произнес Андрей, глядя мимо них. — Взять я вас не могу. Отряд укомплектован.
Пусто-один и Арсений, все еще продолжая улыбаться, переглянулись. Арсений пожал плечами и высокомерно сказал:
— А это как вам будет угодно! Ради бога!
— Мы не претендуем, — добавил Пусто-один и надел, нахлобучил шапку. — У нас не горит.
Они с видом полного равнодушия, независимой походочкой отошли в сторону и снова присели на корточки, достали сигареты…
— Андрей, нельзя же так! — шепотом, чуть не плача, сказал Кирилл. — Может быть, мы их потом возьмем? Можно ведь пообещать…
— Эх, старик! — усмехнулся Андрей и похлопал Кирилла по плечу. — Сказал бы я тебе… В общем-то, я этих забулдыг знаю. Их никто не возьмет, поверь. Ты бы взял, конечно. Но ты пока не начальник отряда. А когда станешь начальником, то тоже не возьмешь. Давай залезай в вертолет.
Кирилл подошел к Арсению и Пусто-одному.
— До свидания, товарищи, — сказал он тихо, не глядя на них.
Пусто-один и Арсений, разом выпучив глаза, вместе взяли под козырек, да так и замерли…
— Счастливо вам, — сказал Кирилл тихо.
— Того же и вам по тому же месту! — выпалил Пусто-один.
Кирилл пошел к вертолету, обернулся… Они стояли, держа руки у висков и глядя ему вслед. Пусто-один подмигнул своим единственным черным глазом и свободной рукой почесал бок…
…Когда вертолет взлетел, Кирилл прижался лицом к круглому окошечку… Зелено-бурый прямоугольник аэродрома быстро уходил вниз, влево, и стремительно уменьшался… Пусто-один и Арсений не смотрели вслед вертолету, они медленно побрели к навесу. Сильный ветер, поднятый винтом, ударял им в спину, подталкивал, точно гнал их с летного поля.
ЛИЧНЫЙ СМЫСЛ БЫТИЯ
Рассказ
— Я чувствую себя прекрасно, пока у меня есть деньги на текущем счету, — сказал мне Леня Комков.
Текущим счетом он называет три сотни рублей на сберегательной книжке.
— Разумеется, я их презираю, — добавил он и внушительно поглядел мне в лицо немигающими ореховыми глазами. — Презираю как представитель рабочего класса.
Обладатель «текущего счета» облачен в короткое сивое пальто, его модно подстриженную голову украшает высокая шляпа с короткими и загнутыми полями. Лицо смугло и печально. Слегка сутулясь, он идет рядом шаркающей походкой прожигателя жизни.
Леня любит философствовать, особенно в сумерках, когда в серых домиках слободки загораются таинственные окна. Внизу за садами черно-лиловую воду Волги дробят огни пароходов, берег пропадает во мгле. Где-то далеко в небесной неоглядности ожили, шевелятся звезды, мерцают неразгаданные миры. В сумерках хочется говорить о тайнах, о жизни, само небо полно загадок.
— Что я есть? Зачем продолжаю существовать? — вопрошает Леня. — Извини за пошлость вопроса. Конечно, ты ответишь мне насчет труда, борьбы и так далее. Когда я кончил школу, я рвался к труду. Пошел работать на строительство завода синтеспирта. Стал монтажником — по всей форме. Работал, сливался с коллективом. Скоро нас призывают учиться в вечернем, расти, значит. А у меня личная мечта — изучать историю. Меня всегда интересовали великие люди, потому как они вершат историю. Мне это любопытно. Я готовлюсь, держу экзамены и не поступаю. Почему? Потому что у меня не было общего взгляда с теми, кто принимал экзамены! Я враз остыл к науке и решил ворваться в конкретную жизнь.
Я чувствую, сейчас последует неожиданный зигзаг в Лениной биографии. Только что же таится за этой внезапностью? Душевная широта, любопытство, авантюризм? И под любой зигзаг Комков подведет философию!
— Ты заметь, кстати… — внушает он мне многозначительно. — Многие решающие личности истории и даже герои не имели высшего, допустим, образования! И попали в историю не через парадные двери! А сбоку, снизу, с черного хода! Поехал я в Камское Устье, где жил мой приятель. Там формируют плоты. Меня устроили помощником мастера транзитного сплава на плот, — тридцать тысяч кубометров. Я должен был с бригадой спустить эти тридцать тысяч до самого Ростова.