— А он тебе что-нибудь вчера говорил? — спросил я после некоторого молчания. — По поводу моего отстранения?
Стюарт нахмурился.
— Не особенно. К нему после этого пришла какая-то дамочка, он с ней заперся в кабинете. Я уходил часов в семь, и он всё ещё там торчал с ней. Даже эту твою, подружку, выгнал.
— Нэнси? — разочарованно переспросил я, только подумав о ней. Её дурацкая привычка подслушивать могла бы сослужить неплохую службу. Мысленно я сделал себе пометку о том, что нужно будет её при случае расспросить.
— Ага, — кивнул Стюарт, сворачивая на соседнюю, менее запруженную улицу. — Я так понял, что это кто-то… М-м-м… Довольно важный. Уж как он лебезил перед ней, даже с другого конца коридора было слышно…
— Важный? Кто-то сверху? — встрепенулся я, мысленно перебирая «знакомых дамочек» из Министерства. — Как она выглядела?
— Не знаю. Я издалека видел. Высокая, в костюме, вся такая важная. Ну, ты понимаешь, — многозначительно закончил он и притормозил, пропуская пешеходов. На ум пришло несколько имён, но я тут же отбросил эту мысль. Наверняка очередная проверка, ничего важного.
Очень скоро мы высадились у школы искусств. Как и предполагал Стюарт, школа вовсе не стояла пустой. Преподаватели, родители, студенты — жизнь вовсю кипела. Удалось поговорить с преподавательницей Софи, которая весь разговор рыдала. Как она сообщила, Софи была очень талантливым и многообещающим художником. Среди присутствовавших оказалась и одна из сокурсниц Софи — низкая и тощая чернокожая девушка, которая не особо охотно отвечала на вопросы. Мы выяснили несколько имён тех, с кем она общалась, я всё это записал в блокнот Стюарта, и мы попрощались. Естественно, никто не знал, что Софи была волшебницей. По крайней мере, никто не заикнулся о каких-то странностях в её поведении.
Уже сидя в машине, мы составили примерный список тех, с кем общалась Софи.
— Неужели у неё не было ни одной близкой подруги? — нахмурился Стюарт, глядя на свои записи, где значилось:
«Макдэниэлы; миссис Хилл; заказчики картин; «старый друг» —? Билли, есть татуировка; отец (не общ.) —?; одногруппники из школы искусств;»
— Да, такое бывает. Ну нет у человека близких друзей, — с нотой сарказма бросил я, но Стюарт не обратил на это внимания. Мой взгляд заострился на слове «татуировка». Татуировка... И тут проскользнула мысль, внезапная, будто яркая вспышка. Настоящее озарение. И как я раньше не подумал об этом?
— Стюарт.
— М?
— У меня есть идея. Но она тебе не понравится.
Глава 4. В "Белой Виверне"
Стюарт был категоричен. Ни под каким предлогом он не хотел возвращаться в Косую аллею, чтобы посетить Лютный переулок. Если быть честным с самим собой, я и сам не горел желанием туда отправляться. По крайней мере, в компании Стюарта. Вернее — особенно в компании Стюарта. Не хватало ещё, чтобы он понял, в каких условиях мне приходилось выживать. Да и мало ли, всплывут какие-нибудь подробности! А Стюарту это знать вовсе не нужно.
После того, как мать сбежала из страны, а отца заперли в Азкабане, Лютный переулок стал для меня укрытием. Пусть и паршивым, но всё же — укрытием. За пару лет, что я там ошивался, я успел завести несколько знакомств, парочку подружек, и, что уж говорить, не одного врага. Не потеряв ещё остатки благоразумия, я никогда не представлялся своим именем. Тем более, тогда я был мало похож на свою лощёную фотографию в газете. Да никто и не допытывался. Кому интересно, как зовут очередного пьянчужку?
Иногда я задумывался о том, почему Лютный переулок вообще продолжал существовать. Глупо ли было держать столь злачное местечко в самом посещаемом месте магической части Лондона? Несомненно. Но ещё более глупым было бы попытаться его прикрыть. Обитатели переулка, словно чёрная плесень, не перестали бы существовать, а просто расползались бы за пределы этого места, что создало бы ещё больше проблем.
Законсервированные таким образом, большинство малоприятных личностей предпочитали не вылезать из своих вонючих нор. Надо заметить, мало-мальский контроль там всё-таки поддерживался. Этим занимались отряды волшебной полиции, чья компетенция весьма ощутимо отличалась от моей, а потому я предпочитал и вовсе в это не лезть. Попытки сдерживать всю ту разруху, упадок и периодическое мелкое беззаконие, что там творились, меня никогда не интересовали. Незаконная продажа зелий и подпольные лаборатории, где эти самые зелья готовились, наркотики, проституция, пьяные драки, воровство — собственно, это всё происходило и до меня, будет происходить и после. Единственная вещь, незыблемая и непоколебимая. То, что никогда не сгинет.