Мешанина звуков в Косой аллее была наполнена стуками каблуков многочисленных волшебников и волшебниц, бесконечным потоком проходящих мимо, громким уханьем сов. Открывались и закрывались видавшие виды разноцветные двери, бренчали колокольчики, провожая и встречая посетителей. Находясь в Косой аллее в это время года, можно сразу было понять, что приближается сентябрь: тут и там сновали мужчины и женщины с детьми разных возрастов и нагруженные бумажными пакетами и свертками. Некоторые из них тащили за собой совсем мелких ребятишек, которым только предстояло поехать в Хогвартс. Некоторые родители, в благоразумном одиночестве, задумчиво всматривались в списки покупок для школы, заскакивая то во «Флориш и Блоттс», то в аптеку, то за новенькой школьной формой к мадам Малкин. Студенты постарше формировали множество маленьких тесных групп. Ошивались они в основном возле магазина «Всё для квиддича» и в многочисленных маленьких кафешках, из которых раздавались весёлый смех и слишком громкие разговоры.
— Надо поспрашивать здесь, у местных, может кто-то этого Билли знает. И на счёт отца нужно навести справки. Как думаешь, это Билли её убил? Малфой? Слышишь?
Я засмотрелся на высокую черноволосую женщину в шляпе волшебницы и в насыщенной фиолетовой мантии. Она отчитывала своего сына за то, что он, видимо, разбушевавшись, порвал пакет с лягушачьей икрой, и теперь это малоприятная масса растекалась прямо у него под ногами. Мальчишка громко ревел.
— Ага, слышу. Надо, но вот только какой в этом смысл? Под это описание половина Косой аллеи подходит. Да ещё и Лютный переулок рядом. Мне больше интересно другое. Кто такой, этот старый друг?
— И зачем Софи вообще пошла туда?
— Оттуда удобно трансгрессировать, — на автомате ответил я. — Вопрос в другом: откуда она шла.
Пройдясь по близлежащим магазинчикам и не добившись этим ровно ничего, Стюарт наконец-то признал мою правоту. Но оправдался тем, что это было необходимо сделать по правилам.
Попасть к дому миссис Хилл можно было и с помощью трансгрессии, но Стюарту повезло, что я не такой уж и частый гость в Ист-Энде. Я был на взводе — перед этим мы целых пятнадцать минут спорили о том, является ли трансгрессия лучшим способом передвигаться по городу. Мне казалось, что спор я выиграл. Но, судя по самодовольному лицу Стюарта, он остался глух к моим словам, считая, видимо, что его «мне потом ещё неделю не по себе» стало решающим контраргументом в этом вопросе.
По крыше автомобиля, пока мы ехали до дома миссис Хилл, резко забарабанили крупные капли дождя, моментально окрасив асфальт практически в чёрный цвет — и так же резко дождь закончился. В машине было душно и накурено, освежитель источал приторный удушающий аромат. Я приоткрыл окно — в лицо тут же ударил поток свежего воздуха. Так гораздо лучше. Стюарт потянулся к пачке сигарет, но я бросил на него недовольный взгляд. Взгляд получился таким суровым, что он тут же отдернул руку. Ну что за дурацкая привычка?
Kasabian снова прорывались через дребезжание стекол, небо быстро светлело, и очень скоро солнце принялось поигрывать своими лучами на мокром асфальте, размазывая искрящиеся краски хаотичными пятнами. Стюарт сощурился и опустил солнцезащитный козырёк. Прохожие спешили по своим делам, где-то вдалеке раздавался детский смех и шум отбойного молотка. Звуки проезжающих мимо машин стремительно проносились сквозь поток мыслей, разбиваясь где-то в уголках сознания.
Через полчаса мы прибыли в Уайтчепел — пришлось сделать довольно-таки длинный круг в объезд дорожных работ. Оказавшись посреди практически пустынной улицы в окружении плотной застройки двухэтажных засаленных домишек, Стюарт тут же поинтересовался, не ошиблись ли мы адресом. Я нашёл взглядом узкую коричневую дверь с потемневшей бронзовой табличкой, к которой вели семь ступенек.
— Мне кажется, что не ошиблись, — ответил я.
Глава 2. Человек с татуировкой
Внутренности дома, как его наружный вид, оставляли желать лучшего. Помимо неистребимого запаха тухлых кабачков, вся обстановка кричала о том, что здесь жила самая настоящая ведьма. Несмотря на огромную разницу и в размерах, и в убранстве, и в чистоте, мне сразу вспомнился мэнор, где я провел большую часть своей жизни.
Возле двери, в крошечной прихожей, стояли несколько котлов, один на другом. Слева, грузным черным пятном, висели поношенного вида мантии. В полутьме газовых рожков, еле освещавших небольшое пространство, виднелась крутая лестница на второй этаж. Миссис Хилл, высохшая, шумная, на вид — склочная, старушенция, проводила нас в комнату Софи. Она болтала без умолку, и пришлось напрягать слух, чтобы вычленить из потока слов хоть что-то более или менее ценное. Взбираясь по слишком крутой лестнице и стараясь не касаться даже плечом облезлой стены, я чуть не споткнулся о кошку. Она скатилась по ступеням и с громким шипением унеслась в недра дома. Бросив мне ледяной взгляд, старуха на время замолчала.