Неизвестный «старый друг», Билли, по описанию которого можно арестовать половину Лондона — отличное, мать его, начало! Расследование убийства грозило перейти в разряд обыкновенных поисков, что не могло не разочаровывать. По крайней мере, из Уайтчепела мы уезжали с ещё одной крупицей информации, которая должна была привести к скорейшему аресту убийцы.
— Рабочий день почти закончился, успеем как раз приехать в офис и отчитаться Форду. Надо организовать поиски этого Билли. Если честно, я не сомневаюсь, что это он убил. Знаю я таких, психопатов-фанатиков, — проговорил Стюарт и, самодовольно кивнув головой, повернул ключ зажигания.
Упоминание об отце снова навело меня на непрошенные мысли о давних событиях. Подумать только, прошло целых восемь лет! И, надо сказать, весьма паршивых. Воспоминания были такими чётким, будто война закончилась только вчера. Да, её последствия остались позади, но для меня всё это было формальностью. Память с удивительным энтузиазмом подкидывала образы для ночных кошмаров, хотя в целом подобные сны стали посещать меня гораздо реже. Но каждый день я по-прежнему сталкивался с неприятием и непониманием. Когда-то я предпочитал даже не начинать размышлять о том, заслужил ли я это. Спустя некоторое время мне стало плевать. Ведь всё равно уже ничего не исправить?
Чудом избежав Азкабана, мне пришлось доучиться в Хогвартсе. После я целых два года пребывал в затянувшейся печали по прошлой жизни, лелея её жалкие остатки. Мать сбежала из страны, не в силах больше бороться ни с последствиями опороченной фамилии, ни с моим бездельем и пьянством. Отец коротал свой срок в Азкабане. Я остался один.
Моя фамилия, открывавшая мне все дороги в прошлом, в настоящем превратилась в сущее проклятье. Я практически смирился с тем, что в этом мире для меня нет места. Я лишился всего и буквально остался на улице, но из этой беспросветной тьмы, где казалось, нет никакой надежды, меня вытащил, мать его, Поттер. Это казалось чем-то нереальным, неправильным, словно жестокая издёвка. Но больше всего удивило то, что кому-то было действительно не плевать.
Чем бы то ни было, но это действительно спасло мне жизнь. Школа мракоборцев, несколько лет подготовки и разнообразных экзаменов, серьёзных проверок и прочего — и вот, я сижу в тёплом кабинете, который делю со своим напарником-маглом и ношу звание детектива. Казалось бы, жизнь устроилась как нельзя лучше.
Отбросив воспоминания о не самой лучшей полосе в жизни, я обнаружил, что мы уже подъезжали к зданию, где и обосновалось следственное подразделение отдела магического правопорядка. Наш кабинет был чуть ли не самым крошечным из всех, что располагались в трехэтажном здании на Чалтон-стрит между магазинчиком, продающим сумки, и рестораном со зловонной индийской едой. В самом кабинете вмещалось только лишь два стола, три стула и один огромный стеллаж, полностью забитый папками и документами. Единственное окно выходило на захудалый книжный магазин с облезлой вывеской и высоченные жилые дома с чёрными дырами-окнами. Теперь, когда погода снова разгулялась, в солнечных лучах кружили и танцевали пылинки. Будто разодетые для приёма мужчины и женщины, так часто мелькавшие в стенах моего родного дома.
Я подождал, пока Стюарт припаркует машину, и после мы вместе шагнули в просторный вестибюль следственного отдела. Каждый раз, входя сюда, я отмечал тошнотворный бледно-жёлтый цвет стен, который ассоциировался исключительно с больницей святого Мунго. Молча поднявшись по лестнице и оказавшись в небольшом холле третьего этаже, я собирался свернуть влево по коридору, где располагался наш со Стюартом кабинет, но остановился. По странному столпотворению в холле, я понял — что-то происходит.
Из глубин правого коридора раздавался басовитый голос Форда, который громогласно и сердито вещал что-то невнятное. Из кабинета, будто пробка из бутылки, вылетела Нэнси и быстром шагом двинулась в нашу сторону. Сегодня на ней простое чёрное платье, строгое, но обтягивающее эффектную задницу. Про себя я каждый раз думал, что эта задница с лихвой компенсирует и маленькую грудь, и вздорный характер. Тёмные, цвета крепкого чая, волосы убраны наверх, обнажая тонкую шею. Нэнси была не то чтобы умна, но вполне сообразительна, и даже — по-своему красива. Я предпочитал думать, что с ней мне всего лишь удобно. Понятно. Просто.
— Что там случилось? — в качестве приветствия сказал я, когда Нэнси приблизилась вплотную. Бросив надменный взгляд на Стюарта и коротко, нехотя, ему кивнув, она сказала:
— Ещё одно ограбление. Посреди белого дня, просто ужас! — она пожала плечами, впрочем, не выражая какого-то особенного испуга или сожаления.