— Почему вы сидите на паласе? — удивилась Вероника, материализуясь в гостиной. — Вставайте, простудитесь. По ногам у нас холодом зимой тянет, пол не подогревается. Спасибо Маргарите, большой ковер нам постелила. Она прямо ангел.
— Мы с Евлампией поспорили, — зачирикала Таня, — она утверждает, что у вас есть подпол. А я думаю: его нет!
— Изба не наша, — пустилась в объяснения Ника, — мы просто живем тут. Маргарита Федоровна просила ничего в интерьере не менять, не переставлять. Но здесь подпола нет. Точно.
— Ага! Я говорила! — торжествующе заметила Татьяна и вытянула руку: — Где конфетка, которую я в споре выиграла?
Я поддержала шутку, взяла со стола ириску и подала ей.
— Вот она. Если я проспорила, никогда не зажуливаю бакшиш. Но в полу есть кольцо.
— Верно, — согласилась Вероника, — одну половицу можно поднять, я один раз это сделала. Угадайте, что увидела? Железную коробку из-под печенья. Старую-престарую.
— Деревенский сейф, — усмехнулась Таня, — селяне смешные. Моя бабушка хранила деньги в пакете из-под молока, держала его в шкафу. Всем, кто заглядывал в гости, она сообщала: «Если я внезапно умру, деньги на похороны найдете на полке, где белье». Весь народ знал, где баба Тоня заначку держит. А у соседа деда Прохора тоже половица одна поднималась, и что там было? Жестянка из-под кофе, а в ней нычка. Вы бы убрали кольцо. Евлампия о него споткнулась.
— Маргарита Федоровна велела ничего не трогать, — терпеливо повторила Вероника, — да и ковер к полу прибили после того, как одна гостья за его край зацепилась, упала и нос разбила.
— Палас на гвоздях, — рассмеялась Таня, — забавно.
— Впервые слышу, что напольное покрытие приколачивают, — поразилась я.
Вероника развела руками:
— Это не мной придумано. Маргарита велела.
— У вас есть лупа? — поинтересовалась я.
— Где-то лежит. А зачем она вам? — спросила хозяйка избы.
— Таня одну серьгу потеряла, — сообщила я.
— Какую? — опять спросила Ника.
— Левую, — ответила гостья.
— Я имела в виду, как она выглядит, — улыбнулась Вероника.
— Ну, самая обычная, — ушла от прямого ответа Татьяна, — простенькая, золотая, колечком.
— Нашли? — спросила хозяйка.
— Нет, — вздохнула я, — наверное, отскочила куда-то. Таня, вы мне сказали, что это была пусета. Так колечко или «гвоздик»?
У Татьяны забегали глаза.
— Ну… э… сложно описать… симпатичная сережка… обычная.
Вероника стала ходить по комнате и всматриваться в пол.
— Не ищите, — сказала Таня, — фиг с ней. Не стоит такая ерунда вашего внимания. Красивый дом! Давно в нем живете?
— Не очень, — ответила Вероника, — это рабочая квартира. Маргарита Федоровна ее нам как сотрудникам предоставила. О! Вот ваша потеря! Под мебель залетела.
Я посмотрела на Нику, которая наклонилась около буфета. Она выпрямилась, на ее раскрытой ладони лежала серьга. В оправе сверкал бриллиант, вокруг него россыпь темно-синих камней, возможно — сапфиров. Изделие казалось дорогим, и его никак нельзя было назвать пусетой.
— Слава богу! — обрадовалась Ника.
— Можно взглянуть? — спросила я.
Вероника протянула мне украшение.
— Я страшно переживаю, когда у гостей что-то пропадает. Вчера у одной дамы рукавички запропастились, не дешевые, из норки. Лешик все сани перетряс, я тут обыск устроила. Ничего! До сих пор мне не по себе. Посетительница не злилась, не ругалась, спокойно ушла, сказала в дверях: «Ерундовая потеря, но неприятно».
— А уж мне как неприятно! Наверное, она решила, что я утащила у нее варежки.
— Чужое прихватить ты любишь, — сказала Анфиса Ивановна, входя в комнату, — в первом классе сперла у соседки по парте ластик и съела его!
— Было дело, — натужно рассмеялась Вероника, — ластик вкусно пах, как конфета. Мне захотелось ее попробовать.
— И как? — поинтересовалась я.
— Не впечатлило, — призналась Ника.
— Со мной точь-в-точь такое же приключение когда-то случилось, — развеселилась я. — Съеденный ластик. Ой, что потом произошло! Соседка по парте нажаловалась своей маме, та позвонила моим родителям: «Караул! Ваша девочка отравилась! Она сгрызла ластик! Грязный! Ужас! Скорей везите ее в больницу!» А у меня, как назло, архитревожная мамочка была, я в июне в валенках ходила, чтобы не простудиться. Через час в нашем доме были четыре профессора! Прописали мне касторку. В детстве все дети друг у друга всякую ерунду без спроса берут.
— И чужие бутерброды откусывают, — дополнила Таня, — у нас такой мальчик в классе был. Вытащу я печеньку, положу на парту, отвернусь… бац! Половина осталась, а Петька, жуя, удирает.