- До завтра.
Герман долго и мучительно эобдумывал предложение редактора.
- Если соглашусь - враг будет знать меня в лицо, придётся вступить в открытую конфронтацию, что сделает борьбу более сложной и по-настоящему опасной, - размышлял он, расхаживая по своему просторному кабинету.
- Готов ли я к этому? Смогу ли выдержать давление? Я-то, может,и выдержу, но на карту поставлено слишком многое: семья, бизнес, то над чем я работал годами. Могу ли я рисковать безопасностью жены и сына. Имею ли право подставлять под удар Лёву, я ведь обещал, что он всегда будет под моей защитой.
Герман вспомнил резкие окрики пьяного отчима и своё детское отчаяние, которое никто тогда не разделил с ним. Никто не захотел или не смог помочь. А ведь он был всего лишь не окрепшим подростком, которому приходилось изо дня в день, из года в год мучительно терпеть придирки и унижение.
- Не хочу, чтобы мой сын пережил что-то подобное. Я отвечаю, прежде всего, за безопасность своей семьи!
Все уже разошлись по домам, и в офисе было тихо.
- Да и стоит ли так рисковать? Может лучше действовать незаметно? Может быть это будет более эффективно?
Герман оделся и вышел на улицу, надеясь, что прогулка освежит его уставший мозг и поможет собраться с мыслями.
- Но, с другой стороны, когда-то им всё станет известно, ведь невозможно, вступив в борьбу, отсидеться в безопасном укрытии и выбраться сухим из воды, чем-то придётся жертвовать ради победы, - размышлял он, идя по улице, залитой светом фонарей.
На лицо упали первые колючие снежинки, следующие за ними, попали за воротник, Герман невольно вздрогнул и поёжился, а через несколько минут его тёмные волосы покрылись мерцающей снежной сединой.
Он вспомнил заплаканные глаза Юлии, с мольбой смотрящие на него.
- Как я могу не оправдать доверия и не защитить друзей, не пойти до конца ради нашего общего дела? - не переставал терзать себя Герман.
Но облик сына, стоящий перед его мысленным взором, в конце концов, затмил всё остальное.
- Нет, я так не могу, придётся отказаться от интервью! - тяжело вздохнул он, резким движением стряхнул с головы снег и решительно вошёл в дом.
Всю ночь Герману снились кошмары. Один из них он очень хорошо запомнил. Во сне он шёл по длинному, плохо освещённому коридору в поисках выхода. Но коридор всё никак не кончался. Герману стало тесно и жутко в этом длинном сыром помещении, и он вдруг с ужасом осознал, что находится здесь бесконечно долго. Потом появилась лестница, она вела его всё ниже и ниже в неприятные мрачные глубины, и он понимал, что если не остановится сейчас, то уже не выберется отсюда. Невыразимая тоска охватила всё его существо, и он проснулся. Сон оставил в душе неприятный осадок, заснуть снова не удалось. Герман взял с ночного столика телефон, машинально проверил почту и вышел в интернет, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей. Он рассеянно листал новостные ленты социальных сетей и вдруг в глаза ему бросились слова:
«Не все люди мерзавцы!» - сказал нацистам человек, вошедший в газовую камеру вместе с детьми из «Дома сирот». Этим человеком был польский педагог, писатель и врач Януш Корчак.
Когда детей-сирот рассаживали по вагонам, чтобы отвезти в концлагерь Треблинка, один из нацистов узнал его:
- Это вы написали «Короля Матиуша»? Хорошая книга, я читал её в детстве. Вы можете быть свободны.
- А дети?
- Дети поедут, а вы можете покинуть вагон.
- Ошибаетесь, не все люди мерзавцы, - ответил Януш Корчак.
Он отказался спасти свою жизнь и пошёл до конца — в газовую камеру концлагеря Треблинка, держа на руках двух самых маленьких детей и рассказывая сказку ничего не подозревающим малышам.
Этот пост из социальных сетей подействовала на Германа, как удар молнии и осветил выход из мрачного коридора, в котором он блуждал всю ночь.
- Всё, настало время выйти из тени, - решил, наконец, он, - Но для начала надо выпить кофе!
Дождавшись четырнадцати часов, Герман набрал номер студии:
- Алло, Алла Сергеевна? Добрый день! Хочу сообщить, что я согласен принять участие в передаче.
- Замечательно, Герман Алексеевич! Тогда приглашаю вас на первую репетицию эфира. Сегодня в 19:00 вас устроит?
- Да, я буду на месте в 19:00. До встречи, Алла Сергеевна.
- Ждём вас, Герман Алексеевич.
Меценат
В день эфира на телевидении Герман заметно волновался. Он не был новичком в публичных выступлениях, нередко ему приходилось держать речь перед различными аудиториями от собрания акционеров в его кабинете до больших залов международных конференций, заполненных людьми. Но сегодня был особый случай. Герман понимал, что его выступление может сыграть решающую роль в дальнейшей судьбе профессора Гельда и его исследований. Эта ответственность заставила его собраться с мыслями и ещё раз досконально продумать каждую деталь своей будущей речи.