Несмотря на то, что профессор совсем недавно бодро уверял Юлию, что всё будет хорошо, настроение его было изрядно испорчено утренним известием о статье. Он понимал, что обвинения, выдвинутые против него, были надуманы, но статья может вызвать немало пересудов, а, возможно, и неприятностей. По дороге от дома до института профессор думал о том, какие прибыли получают предприятия, производящие алкоголь и табачную продукцию. Даже он, далёкий от сферы производства и торговли человек, прекрасно понимал, что дело это чрезвычайно выгодное. Кроме того, существует ещё и криминальный мир, где процветает торговля наркотиками, приводящая многих людей, подростков и даже детей к страшным страданиям и смерти. Всё это, вместе взятое, плюс человеческая слабость, жадность и порочность доводит проблему химической зависимости в стране до масштабов эпидемии, которая постепенно разрушает нравственную основу нации. Но те, кому это выгодно, подливают масла в огонь: внедряют культ алкоголя, табака и наркотиков через рекламу, кино и поп культуру. Страшные люди, у которых нет ни чести, ни принципов, делающие деньги на чужом горе и слабостях людей. Они, так сказать, сотрудничают с полицией, делясь с ней своей прибылью. И так далее.
«Не зря столь щедрое предложение Пронькина показалось мне сомнительными и недобрым. Да и вообще, какое право я имею настолько углубляться в исследования мозга и отдавать в чьё либо распоряжение подобную власть над людьми. Ведь я люблю науку и хочу, чтобы она служила на благо человечества. Если моё изобретение возьмут под контроль люди, которым выгодно поддерживать производство алкоголя, табака и наркотиков, тогда помощь станет доступной лишь единицам и страдания людей пополнят и без того тугие карманы богачей»! Профессор даже слегка подпрыгнул на сиденье автомобиля и присвистнул:
- Какие же огромные деньги! Вот это да! Оказывается, я растревожил большое осиное гнездо. Вторгся на их территорию. И теперь потревоженные осы начинают жалить меня!
Он задумался о возможных последствиях того, что затеял. А ведь он просто хотел помогать людям. Несчастным, погибающим, не способным самостоятельно справиться с навалившейся бедой. Он хотел, чтобы семьи были счастливы. Чтобы дети не страдали от насилия и других страшных последствий зависимости своих родителей. Чтобы меньше было трагедий, катастроф и аварий, совершённых в нетрезвом виде. Преступлений, рождённых помутнённым алкоголем или наркотиками сознанием. Он хотел, чтобы мир стал светлее и радостней. Чтобы люди не страдали от мучительных ночных кошмаров, подобно Герману, пережившему в своём детстве ужасные вещи, которых он не заслуживал. Да и никто, вообще никто такого не заслуживает, только родившись на свет и не успев ничего совершить.
"Да-а-а-а... Всё гораздо серьёзней, - думал профессор, - пожалуй, пытаясь освободить людей от химической зависимости, я не учёл чего-то более важного, от чего их следовало бы освободить".
День обещал быть пасмурным, небо, подобно офисным сотрудникам, оделось в нейтрально серый цвет.
- Как бы ещё дождь не зарядил, - проворчал Гельд, въезжая на территорию медицинского института.
В холле он встретил ректора, высокого плотного мужчину с усталым бледным лицом.
- Здравствуй, Роберт, вот ты мне, как раз и нужен. Зайди ко мне в кабинет после обеда, - сказал он и пошёл дальше по коридору в сторону студенческой лаборатории. Вид его показался профессору крайне озабоченным.
"Что такого важного может сообщить мне ректор сегодня? - удивился Гельд, - Мы же только вчера подробно обсудили с ним учебный план и последующие клинические лабораторные исследования".
Всё утро профессор чувствовал себя подавленным, рассеянно слушая доклады студентов. Но к полудню беспокойные мысли пошли на убыль. А после того, как он спустился в институтскую столовую и хорошо подкрепился отбивной с картофельным пюре и овощным салатом, выпил чай с нежными сырниками, которые дала ему с собой жена, настроение его значительно улучшилось.
"Вот что значит, полдня ходить голодным, - думал Гельд, выходя из столовой, - Ни к чему хорошему это не приводит".
После обеденного перерыва профессор поднялся на второй этаж. Он шёл по длинному коридору с множеством одинаковых дверей справа и слева.
"Как перевёрнутые карты,
И не поймешь, коль не откроешь,
Туз ли, шестёрка пред тобой.
За каждой дверью люди, судьбы.
А что же ждёт меня за той?"
- рассеянно декламировал профессор, подходя к двери кабинета ректора и открывая её. "По какому это поводу меня посетило лирическое настроение? - хмыкнул он, пытаясь отвлечься от неприятного предчувствия, и вошёл в кабинет.