- Итак, Роберт, ты уже читал статью? - Ректор положил перед ним газету с обведённой чёрным маркером колонкой текста.
"Как она теперь похожа на некролог!" - отметил про себя профессор, - «Но, думаю, пока рановато меня хоронить».
- Да, я в курсе, но вы же прекрасно понимаете, что это ложь. Ведь вы давно лично знаете меня и всё, что я делаю в институте. - спокойно заявил Гельд.
- Роберт, - ректор устало вздохнул, нахмурился и глубокие морщины на лбу и около переносицы обозначились сильнее, - Конечно же я всё понимаю, знаю тебя и твои исследования. Но, пойми меня правильно, после этой статьи, будь она неладна, начнутся всякие комиссии, проверки и неприятности, как-будто у нас мало других проблем. И кому только понадобилась эта статья! Неужели у тебя есть враги? - несколько секунд ректор пристально вглядывался в лицо профессора, будто видел его впервые.
- К сожалению, теперь я вынужден отказать тебе в продолжении исследований на базе нашего института.
Гельд вскочил с кресла и почти подбежал к ректору:
- Но, вы же всегда поддерживали мои исследования! Мы же вчера вместе написали план...
- Дело в том, Роберт, что сегодня мне позвонили из министерства образования и потребовали прекратить твою научную деятельность в институте. К моему большому сожалению и при всём искреннем уважении, я больше не смогу поддерживать тебя, Роберт, извини.
На шаг от смерти
Гельд выехал за ворота Медицинского института. В городе уже начались пробки, которые к вечеру делали передвижения по улицам, практически, невозможными. Профессор решил покинуть суету вечернего города с его бесконечным нагромождением машин, стоящих друг за другом в нетерпеливой очереди, и кажущихся в тот момент бесполезными безделушками. Сегодня ему было невыносимо тяжело видеть и слышать обозлённо сигналящих и ругающихся между собой в бессильной ярости водителей. «И так почти каждый вечер, всё без изменений. Хотя нет — становится только хуже», - подумал Гельд и свернул на объездную дорогу.
- Лучше уж долго ехать, чем долго стоять, - заключил он.
Машин на шоссе было немного, но профессор ехал не спеша. Теперь, когда лекции закончились, и работа в институте не отвлекала его от неприятных мыслей, сегодняшние события навалились всей своей непомерной тяжестью, отчего он сразу же почувствовал смертельную усталость.
«Так, надо привести мысли в порядок. Как раз в дороге будет время обдумать происшедшее»,- решил профессор, - «И как же я смогу сказать обо всём Юле? Она будет ещё больше переживать». В голове постоянно прокручивался сегодняшний разговор с ректором. Особенно часто вспоминалась последняя фраза:
- При всём уважении, Роберт, я не могу больше поддерживать твои исследования.
Сознание снова и снова возвращало его к этим роковым словам.
"Что же дальше?" - думал профессор, - "Как я смогу жить без своих исследований, без любимой работы? Теперь у меня нет лаборатории, нет даже самых необходимых материалов и оборудования. Негде работать с пациентами. Неужели - это конец? Видимо Пронькин был прав: я нажил себе непримиримого врага, который начал планомерно уничтожать мою жизнь».
- Нет, всё-таки должен быть выход. Обязательно нужно что-то придумать, - произнёс он вслух.
Гельд был очень расстроен и не сразу понял, что происходит, когда руль резко дёрнулся, а машину повело влево. Вдруг он обнаружил, что несётся по встречной полосе лоб в лоб на тяжёлую гружёную фуру. Профессор нажал на тормоза, но машина стала как будто чужой, неподатливой. Отказываясь повиноваться, она продолжала нестись по встречке. Время будто остановилось, и он воспринимал происходящее, как в замедленном кино: видел несущийся на него грузовик, понял, что столкновение неизбежно. Но всё, что он мог — это беспомощно наблюдать за тем, как развиваются события. Откуда-то издали он услышал сигнал приближающейся машины, заметил испуганное лицо водителя. Дыхание у Гельда перехватило, глаза широко раскрылись, сердце, как будто остановилось, и он ощутил странную пустоту в груди. Профессор почувствовал, как по всему телу с головы до ног пробежала волна то ли жара, то ли холода, чего именно, он так и не понял. Он съёжился от ожидания сильного удара, боли и темноты... но в последний момент грузовик успел отвернуть в сторону, а машина, наконец, поддалась управлению. Профессор резко вывернул на обочину, каким-то чудом избежав столкновения со вторым грузовиком. Опель левой фарой врезался в отбойник на краю дороги. Гельд ощутил резкий толчок, удар и привкус крови на языке и губах. Раздался страшный скрежет металла, и звук крошащегося стекла. Машина, продолжая двигаться по инерции ещё метров десять, как картон смяла металлическое ограждение отбойника на своём пути и остановилась, накренившись на правое переднее колесо. Гельд несколько минут сидел в полном оцепенении. "Кажется, жив", - подумал он и медленно начал выбираться наружу. Руки сильно тряслись, он долго возился с дверцей, наконец, открыв её, вышел и впервые за всё это время вдохнул полной грудью. Ноги подкашивались. Его окружили незнакомые люди. Откуда-то издалека раздавались их голоса. Гельд не сразу понял, что от него хотят, и пытался по губам говорящих разобрать слова.