Эту байку сама Татьяна придумала, когда уходила с работы, и её гениальный мозг уже осознал грядущую жуткую перспективу.
Марина обещала, что, что бы ни было, никто никогда не узнает истинное положение вещей. Но процесс шёл быстро, и теперь уже казался неуправляемым. Мозг умер. Остались инстинкты, злость и агрессия. А ещё бред о «любимом» муже.
Иногда Марина задавалась вопросом, почему именно о нём. А потом решила, что мать всё-таки действительно любила Виктора. Ненавидела его слабость, пассивность, но всё равно любила.
Кстати, ведь за время общения с ним и сама Марина прониклась к нему как к человеку. Жаль, бабушки нет в живых. Вот с ней бы она точно подружилась. Со второй женой отец развёлся, выселил квартирантов и теперь сам жил в квартире матери, то есть в своей квартире. Выглядеть стал лучше, посвежел.
От всяких мыслей отвлёк голос Антона.
— Мариш, вставай. Сейчас тётя Валя уже будет.
— Не могу, слабость. — Она влезла под одеяло с головой. Но почти сразу откинула его и села на кровати.
— Вставай, утром кровь сдашь. Я тебе направления напишу.
— Хорошо. Потом лечить будешь?
— По результатам. И давай уже оформим отношения.
— Второй раз? Да ты смеёшься?
— Серьёзен, как никогда.
— Ещё фамилию поменять попроси.
— А эта светлая мысль мне безумно нравится.
— Не говори глупостей, мама бы тебя не одобрила!
— Она меня никогда не одобряла. Во всяком случае, как зятя — точно. Так что это старая новость. Всё, собирайся, пошли. Надо успеть сдать анализы.
Пришлось встать и привести себя в порядок. И так и не выпив чашку кофе, ползти на работу.
***
Антона сразу же вызвали к главному, а Марина зашла в палату к Нине Дмитриевне. Но та спала, а потому Марина решила посетить свою пациентку чуть позже.
Дежурная сообщила, что от обезболивающих инъекций Нина Дмитриевна отказалась. Плохая весть, очень плохая.
И тут Марина вспомнила про анализы, заскочила в ординаторскую написать направления самой, но на столе уже лежали бланки, выписанные Антоном. В принципе стандартный набор, кроме одного. Кровь на ХГЧ.
Марина недоумевала. Об исключении беременности она позаботилась. Три месяца назад её гинеколог ввела ей инъекцию Depo-Provera. И она ещё действует. Но если Антон посчитал нужным сделать анализ, то и она ничего против иметь не будет. Всё равно результат ясен.
Кровь сдала. Выпила крепкого чаю с сахаром.
Снова зашла в палату к Нине Дмитриевне. Встретилась с ней глазами и испугалась: казалось, пожилая женщина смотрела Марине прямо в душу или в сердце, и видела то, что скрывалось от людских взоров. Ощущение было именно такое. Странное ощущение.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Марина.
— Почти хорошо. Боль ушла. Я даже поела. Кажется, последний раз. Я об одном жалею, что обнять сына не могу и уже не смогу. Сядь рядом, мне говорить трудно.
Марина пристроилась на стул рядом с кроватью и взяла пациентку за руку.
— Ты, дочка, хоть и молодая, но груз у тебя большой. Сбрось. Оставь и иди дальше. Живи. Ты понимаешь, о чём я говорю. Хорошая ты. Добрая, настоящая. Семёну не говорите обо мне. Пусть ждёт, пусть думает, что я вернусь. Ему так будет легче. А ты живи. Знаешь, о чём жалею? Что Семён у меня один. Зря не родила больше. Боялась. Повторения горя боялась. Теперь жалею. Так бы не ты меня сейчас провожала, а сын или дочка. Ладно, иди. Устала я. Посплю. Пока живая. Иди.
Марина легонько сжала руку женщины, ответной реакции не последовало.
Вышла из палаты, глотая слёзы. Но тут её вызвали в приёмный покой, а потом она ушла в операционную.
Когда вернулась, палата была пустой…
Постовая сестра сообщила, что больная умерла во сне. А историю болезни забрал заведующий.
Очень хотелось остаться одной или на крайний случай с Антоном. Подёргала ручку его кабинета — заперто.
— Марина, там тебя вызывают к главному, комиссия, помнишь? — Коля спешил куда-то.
Все куда-то спешили, только ей шевелиться не хотелось. Но надо к главному.
Тот её встретил очень радушно.
— Мариночка, милая, проходите, что-то выглядите совсем не очень! Но это ничего, вы нам тут сегодня не понадобитесь. Проверяющая из центра по душу Антона Сергеевича пожаловала. Они там старые знакомые оказались. — Он многозначительно хихикнул и сделал такое лицо, что типа, в те тайны соваться не намерен. — Так что пусть они сами. Планы у неё на Антона Сергеевича, обратно зовёт. Только я обрадовался, только расширять хирургию задумал, но что поделаешь. Уедет, значит уедет.