- Давайте испробуем снотворный порошок. А вдруг он не подействует? - предложил Мальцман. - Попробуйте на мне - я плохо сплю. Не забудьте: порошок надо принимать в вине.
Мальцмана усыпили, и он заснул. Проспал обед и ужин. Никак нельзя было его растолкать. Скоро поверка. Ещё хватятся, а он всё спит. Беда!
Насилу поставили Мальцмана на ноги. Значит, порошок годится!
ЛИШЬ БЫ НЕ БУНТОВАЛИ
- Шварц, ты сегодня будешь «именинником», - сказал Бауман.
- Великолепно, очень рад! Давно жду празднования моего дня рождения, - пошутил Иосиф. - Представьте себе, я сегодня именинник! - объявил он и Гурскому, и Гальперину, и всем остальным.
- Да и объявлять незачем, - отвечает Гальперин, - сразу видно - сияешь, как именинник.
Надо как следует «поздравить» Шварца.
- Послушай, старина, - обратился Гурский к надзирателю, - у нас, видишь ли, сегодня именинник.
- Опять? - искренне удивился старик. - Уж вот везёт вам на именинников - чуть ли не каждый день!
Гурский разводит руками:
- Ничего не поделаешь. Так вот что: сходи, голубчик, за вином.
Старик надзиратель долго раздумывает, почёсывает затылок:
- Стало очень опасно. Следят. Как бы не налететь…
- Ну, ну, брось! Ты потихоньку. И сам выпьешь.
У старика надзирателя глаза становятся маслеными. Он крякает с довольным видом:
- Что с вами поделаешь! Давайте деньги. Старик надзиратель уходит.
Гурский радостно потирает руки:
- Видите? Ни один надзиратель никогда не отказывается выпить. А надо будет - подсыплем в вино порошочек. Заснёт, как наш Мальцман.
Всё подготовлено, всё испробовано.
В тюрьме многие знают, что готовится побег.
- Я бы хотел вам чем-нибудь помочь… - просит один из арестованных.
- Пожалуйста, мы очень рады.
В таком деле помощь была необходима и внутри тюрьмы.
В последний день товарищи, которые обещали помочь побегу, поставили условие:
- Возьмите с собой двенадцатого, хотя он и не из вашей группы: арестованного Плеского. У него будет и паспорт, и деньги, и явка на воле.
- Да пожалуйста! Да хоть бы вся тюрьма вместе с нами бежала!
Наконец всё собрано. Паспорта на двенадцать человек, деньги уже получены. Каждый знает своё место и свою роль в побеге. Медлить нельзя. А то осень наступит, настанут холода, и арестованным уже будет запрещено поздно вечером оставаться на прогулке. А днём, при свете, не очень-то побежишь.
Было ещё одно соображение. Арестованные пользовались в Лукьяновке большой свободой. Тюремное начальство побаивалось революционеров. Но времена могут измениться. Может перемениться и начальство в тюрьме, и тогда не придётся и думать о побеге. Будет поздно!
- Устроим сегодня репетицию на прогулке, - советует Гурский. - Посмотрим, как это получится. Вдруг в чём-нибудь выйдет заминка…
На прогулке быстро сговорились:
- Бежим!
Уже затрещал «барабан» - банка в руках Баумана.
Шварц бежит со своей подушкой. Сильвин навалился на «часового» - Бобровского, хотя Бобровский намного выше его. Но товарищи окружили их; кто суёт Бобровскому тряпку в рот, кто крутит назад руки, кто связывает ноги. Да всё так быстро и ловко, что высокий Бобровский и пикнуть не успел.
Живая пирамида у самой стены уже раскачивалась, вздрагивала… На самом верху стоял Гурский.
А часовые слышали их возню и посмеивались.
- Какую-то новую забаву придумали арестанты… - Старик надзиратель беспокойно оглядывается, прислушивается.
Но второй надзиратель, невысокого роста, тот самый, который раздавал арестованным книги, машет рукой и успокаивает:
- Пускай, лишь бы не бунтовали.
ПОБЕГ
Целый день лил дождь, и всё же из окна камеры наблюдали за поляной, расстилавшейся перед тюрьмой. То грузный Гурский, слегка охая и покряхтывая, осторожно подымался к окну. То Николай Бауман сменял его. Не успел Бауман спуститься, как к окну приблизился Литвинов. Он любил всё делать основательно. Ставил ногу и пробовал, надёжен ли упор. Брался рукой за стену или оконную раму и снова пробовал, удержит ли.
К окну взбирается Шварц, ловко цепляясь, как кошка, и сообщает:
- На поляне дежурят. Всё в порядке… Стоит… Проходит несколько минут. Басовскому кажется, что давно никто не проверял, что творится на поляне. Несмотря на сильную боль в ноге (он сломал ногу в тюрьме, и она плохо срослась), Басовский со всеми предосторожностями лезет к окну.
А на поляне, несмотря на дождь, и в этот день, как во все предыдущие, дежурит товарищ с воли. Он прохаживается медленными шагами взад и вперёд, не сводя глаз с заветного окна. По условию, из окна должны взмахнуть белым платком. Это будет означать: «Сегодня бежим! Ждите!»