Когда зрение вернулось к Тихо, на нижней ступеньке лестницы он увидел Арну. Она была напряжена, её взгляд прилип к точке пространства чуть левее Тихо и на полпути между ними. Первой его реакцией было окликнуть, велеть убраться; он сдержался. Судя по растаявшим иллюзиям, Хильд ещё не пришёл в себя и пока не заметил Арну, все силы отдавая поддержанию невидимости. Это меняло расклад. Невидимость — ощущение наблюдателя, а не свойство объекта. Пока Хильд не знал о второй паре глаз, Тихо мог использовать их вместо собственных.
Выиграть время превратилось из абстрактной цели во вполне конкретное средство.
— Хватит этих игр, Максимилиан, — Тихо говорил нарочито высокомерно, раздражающе, вызывая эмоции на себя. — Ты же не думаешь всерьёз, что можешь со мной справиться. Моими же методами, на моей же территории.
— Пока мне это неплохо удаётся. — Голос Хильда раздался сразу отовсюду, но взгляд Арны оставался прикован к той же точке.
— Я не хочу вредить твоему ба. Но если так пойдёт и дальше, я перестану сдерживаться.
Знание одного лишь положения в пространстве, без ментального слепка, ограничивало Тихо, и всё же кое-что он придумал. Клетка-времянка — не самые быстрые чары, зато простые и надёжные.
— «Сдерживаться»?! Да ты просто ничего не можешь мне сделать! У всех вас никогда не хватало воображения…
Основание клетки уже было готово слететь с пальцев Тихо, когда Арна сорвалась на бег. Топот привлёк внимание Хильда. В мареве невидимости, пытавшейся накрыть вторую цель, Тихо на миг потерял из виду обоих. А затем истончившиеся до предела чары лопнули.
Арна прижималась к спине Хильда, одной рукой обхватив его за голову, а вторую приставив к шее; в её кулаке поблескивало что-то металлическое. Со своей позиции она не могла видеть скальпель в опущенной руке самого Хильда.
Тихо безнадёжно-ярко представил себе ближайшую пару секунд: как полоска острейшей стали взлетает, попадает в лицо Арны или в её бок… Ему стало страшно. Впервые за этот подёрнутый апатией день он испытал настолько чистую, концентрированную эмоцию. У него не было времени считывать ментальные слепки, ткать чары, выцеливаться между переплетенных тел. Он распахнул связь с Вратами напрямик, через ключ, зачерпнул их энергию полной горстью и грубой силой заставил Преддверье подчиниться.
Язык пространства втиснулся между Хильдом и Арной, разделяя их — короткой, почти органической пульсацией. Затем он усох до плоской ленты и свился вокруг и выше Хильда. От пола до самого потолка протянулась колонна замкнутого пространства, едва ли в полметра диаметром. Преддверье взревело от ярости, створки Врат задрожали, будто бы пытаясь сбросить вековые затворы… Связь внутри Тихо оборвалась со скрежетом и шипением раскалившегося и одновременно промёрзшего насквозь ключа. Он сорвал его, бросил под ноги и только после этого позволил себе ощутить дрожавшую внутри пустоту.
Несколько мгновений всё существо Тихо занимала единственная задача: дыхание. За вдохом должен следовать выдох, за ним — новый вдох… Сердце оглушительно перестукивалось где-то в горле и в обожжённой груди. Чуть ослабли сдавившие лоб тиски страха, и запоздало вдоль позвоночника скатилось несколько капель пота.
Тихо чихнул. Поднятая дребезжанием Врат пыль густо кружила в воздухе.
После иллюзий Хильда тишина Преддверья оглушала сама по себе; внутри с ней резонировало другое безмолвие — на месте, где обычно находились Врата. Лишь дом подавал хоть какие-то признаки жизни, но и его Тихо слышал сквозь слой ваты; слишком далеко (слишком глубоко), слишком мало в нём осталось чем слышать… Отчаянная вспышка выжгла его, и он не мог даже понять: дотла или есть шанс на восстановление. Простейшие чары не отзывались, как будто он вернулся в первые месяцы обучения, до ба, до практики.
А ведь ему столь многое предстояло сделать, здесь и сейчас. Начать хотя бы с Арны, чей взгляд — взгляд непосвящённого — раз за разом возвращался к колонне свёрнутого пространства и тут же соскальзывал с неё. Отказывался соглашаться с её существованием.
Тихо неуверенно шагнул вперёд. Глаза Арны перестали бегать, сфокусировались на его лице, затем метнулись ниже. Хильд изрядно его погонял, так что выглядел Тихо не лучшим образом. Теперь, когда схлынул шок, физическая усталость присоединилась к ментальному истощению.
А вот Арну, похоже, шок только догонял. Когда между ними осталось метра три, она протянула Тихо раскрытую ладонь; на ней лежала отвёртка с ярким, канареечно-жёлтым пластиковым корпусом.
— Часовой не нашлось, — тоном, неизбежно предвещающим истерику, призналась Арна. — Пришлось обойтись индикаторной.