Он не был в Ильгене почти неделю. Из-за неработающего Преддверья, подготовки к дисциплинарной комиссии и бумажной волокиты вокруг дела Максимилиана Хильда Тихо пришлось на время перебраться поближе к Канцелярии. Он успел соскучиться, и не только по работе и Ильгену в целом. Их с Арной переписка, начавшаяся в день отъезда Тихо и продолжавшаяся всё это время, не могла заменить личную встречу.
Встречу, на которую Тихо не собирался являться с пустыми руками.
Он искал на ярмарке какую-нибудь яркую безделушку, экзотичный сувенир; быть может, местный инструмент, шутки ради. Но его внимание привлекла лавка, от основания до навеса облепленная детворой. Несмотря на непривычную внешность (четыре руки, поросль антеннок вместо волос и пепельно-серая кожа), вела она себя так же, как и обычная человеческая детвора: галдела, толкалась и дёргала родителей за рукава в универсальном межпланарном «Купи!».
В лавке торговали сладостями. Выглядели они как пирамидки с ноготь размером, приглушённо-землистых оттенков. Вкус… вкус оказался незнакомым. Не менее странным, чем любимая Арной лакрица, и Тихо решил, что с её чувством юмора подобное лакомство не хуже всякого сувенира.
В Ильген он вернулся часам к шести. Преддверье встретило его неласковым молчанием и приглашение к беседе проигнорировало. Тихо не настаивал, у него ещё было время. Две недели — это не так уж и мало, если он серьёзно намерен сохранить дело всей своей жизни (а он намерен). К тому же Преддверье ясно дало понять: второй раз обращения с позиции силы оно не допустит.
Тихо проведал дом. Навестил библиотеку, за которой в его отсутствие приглядывал сменщик; книги отреагировали требовательным энтузиазмом, точь-в-точь стая кошек. Прошёлся по редко используемым комнатам — прислушиваясь к дому и в ответ давая ему услышать себя. Заглянул на крышу и на кухню. Попутно он отписал Арне о своём возвращении. Она с льстящей поспешностью предложила встретиться тем же вечером.
После дисциплинарной комиссии, после дюжины переходов через Врата Тихо следовало сослаться на усталость и вежливо отказаться. Он конечно же согласился и следующие полчаса торопливо приводил себя в вид, пригодный для свидания. Повод требовал определённых усилий: погладить рубашку, тщательно побриться, расчесаться… Уже на пороге глянув в зеркало, Тихо решил, что галстук это всё-таки перебор и стянул его. Следом вспомнилось, с каким интересом Арна разглядывала его в день, когда он вернулся со второй охоты за потенциальными носителями ба. Её оценивающий взгляд, её лёгкое смущение… Тихо внутренне улыбнулся, расстегнул воротник рубашки и закатал рукава.
Они встретились на пороге её дома. Арна ждала Тихо, прислонившись к перилам крыльца и что-то листая в телефоне. Неделя отдыха переменила её. Она не стёрла последствия окончательно, но в чертах лица появился намёк на прежнюю мягкость, а бледность сменил едва заметный загар. Судя по застёгнутому жилету, под вечер Арна всё ещё мёрзла, зато плотная ткань выгодно очерчивала её фигуру.
Взгляд Тихо скользнул по ряду мелких пуговок, зацепился за узел галстука, добрался до лица Арны. Она улыбнулась, понимающе и довольно. В свою очередь оглядев Тихо с головы до пят (и задержавшись на раскрытом воротнике), она с наигранной серьёзностью спросила:
— Что, слишком официально?
И ослабила узел галстука.
Как легко сейчас было бы подняться на верхнюю ступеньку, уцепить пальцем этот узел, притянуть Арну… И ведь его ничего не останавливало! Ничего, кроме чуть старомодных представлений о приличиях. Поцелуй недельной давности не отменял необходимости быть джентльменом на их первом официальном свидании.
Язык Тихо, однако, существовал несколько в стороне от его благопристойных намерений:
— А ведь мы точно будем путать, где чьи галстуки.
Сформулированная (и озвученная!) мысль заставила Тихо вначале смутиться, затем смущенно рассмеяться. Арна ответила с ещё большей жизнерадостностью, явно одобряя его далеко идущие планы.
Неловкого напряжения, естественного и даже ожидаемого, между ними не возникло. Они бродили по ильгенским улочкам, делясь последними новостями. Арна рассказала об очередном «шабаше» тётушек, который они устроили вокруг выздоравливающей «племянницы». Тихо — об итогах дисциплинарной комиссии и привете Галит. Лёгкость, с какой они обсуждали его работу, обескураживала. Будто бы «колдун» — просто ещё одна профессия, не лучше и не хуже «мастера по ремонту компьютеров».