— Всё в порядке?
Арна сняла очки. Сняла, крутанула в руках и пристроила поверх волос. Тихо проследил за их перемещением и сглотнул.
— Д-да… Да, конечно. — Мысли с трудом набирали прежнюю скорость: — В филиале наворотили дел с бумагами, прошляпили нужные разрешения, а теперь пытаются оформить всё задним числом. Знаете, как оно бывает...
— Сочувствую. Библиотеки в этом плане не лучше офисов?
— Человеческая глупость не только безгранична, но и повсеместна… Вы, я так понимаю, закончили?
Арна едва заметно нахмурилась. Неужели она тоже надеялась на продолжение отвлечённой беседы? И почему контрабандистам вздумалось нелегально тащить ба именно сегодня, именно через Врата Тихо...
— Да, всё готово. Можете принимать работу.
Пока Арна объясняла, что именно она сделала и на что ему обращать внимание в дальнейшем, Тихо старался вести себя как можно естественнее. Не ёрзать из-за гостей в Преддверье. Не замирать, когда стёкла очков кидали солнечные блики. Не… не выглядеть чудаком (и да, конечно весь Ильген знал: если происходит нечто «странное», надо посоветоваться с Тихо из библиотеки, что на углу Крепостной и Третьего латинского; между странным событием и странным человеком лежит непреодолимая пропасть личных впечатлений).
Он слушал, запоминал. Задал пару уточняющих вопросов (и не только из вежливости). Расплатился. Проводил Арну до двери. Подумал было попросить у неё номер телефона, но вспомнил о визитке.
— Ещё раз спасибо вам за помощь.
— Не за что. — Короткая пауза. Арна прищурилась и наклонила голову. — Возможно, в следующий раз у меня найдётся более приятный повод зайти. Вы же библиотека?..
— На самом деле библиотечный фонд, так что выдачей книг не занимаемся. — Поняв, как звучит со стороны, Тихо тут же одёрнул себя: — Но я всегда рад дать личную рекомендацию или помочь с исследованием!
— О. Славно. Тогда до встречи?
— До встречи!
Прощальная улыбка Арны вселяла надежду. После звонка в Канцелярию, после поимки ба, после многочисленных забот привратника и библиотекаря, Тихо намеревался найти время на ту самую чашечку чая. Он почти чувствовал аромат и вкус, закрывая за Арной дверь. Почти ощущал тепло фарфорового бока — мимолётное и волнующее.
Проблемы...
Главный бытовой довод в пользу предопределённости — невероятная цепочка совпадений, которая случалась в жизни каждого. Она — и вопрос «Каков шанс?». Какова вероятность?
Люди не учитывают, что вероятность конкретной цепочки бесконечно мала, но и цепочек бесконечно много. А значит, одна из них должна воплотиться в жизнь. Случается то, что случается.
Судя по весу, услужливое Преддверье сунуло ему под руки свинцовую дверь; хлопок ещё несколько секунд дребезжал у Тихо в костях. Он привалился к стене и выдохнул.
Почти две недели! Почти две недели тянулся бестолковый балаган. Слишком много заинтересованных сторон и слишком мало кооперации. Канцелярия Врат била себя в грудь: раз преступление совершено на её территории, то и расследованием заниматься ей. Старейшины погонщиков возражали: контрабандисты из их племени и ответственность несут перед законом Эрригны. Колдовской Сыск, унюхав проблему только на пятый день и стремясь наверстать упущенное, ломился под флагом «Всё, что касается ба — наше дело!». И каждую сторону интересовал лишь собственный кусок. Канцелярию — нелегальный проход; старейшин — контрабандисты, где-то раздобывшие неучтённое ба; Сыск — потенциальный покупатель. Никто не хотел прекратить спор о юрисдикциях и начать расследовать дело целиком.
Посреди же балагана застрял Тихо, которого затаскали по опросам разной степени вежливости. Он сбился со счёту сколько раз пересказал случившееся. Никакие другие пятнадцать минут его жизни не были настолько тщательно зафиксированы, препарированы, обнюханы и облизаны — и таким количеством людей. На каждом опросе он видел новые лица; уже после третьего перестал их запоминать. Всякий новый «эксперт» считал своим долгом начать издалека, чуть ли не с сотворения Врат, то есть назначения Тихо привратником. Почти у каждого он в тот или иной момент становился подозреваемым, и после дюжины кругов «наводящих вопросов» Тихо наловчился заранее примечать многозначительные прищуры и наигранное безразличие.