Кружится блестящее, плавное, подобное веретену.При мне свершилось тайное, главное, до явного я не дотяну.
Бессонница. Ночь фиолетова. Но я еще насплюсь, насплюсь.Все вверх пойдет от снегопада этого, а жизнь моя на спуск, на спуск.
Нравится мне это испытание на разрыв души моей самой.Нравится мне это сочетание, нравится до дрожи, Боже мой.
2
Но почему-то очень часто в припадке хмурого родстваМне видится как образ счастья твой мокрый пригород, Москва.Дождливый вечер, вечно осень, дворы в окурках и листве,Уютно очень, грязно очень, спокойно очень, как во сне.Люблю названья этих станций, их креозотный, теплый чад –В них нету ветра дальних странствий, они наречьями звучат,Подобьем облака ночного объяв бессонную Москву:Как вы живете? Одинцово, бескудниково я живу.Поток натруженного люда и безысходного труда,И падать некуда оттуда, и не подняться никуда.Нахлынет сон, и веки тяжки, и руки – только покажиДворы, дожди, пятиэтажки, пятиэтажки, гаражи.Ведь счастье – для души и тела – не в переменах и езде,А в чувстве полноты, предела, и это чувство тут везде.
Отходит с криком электричка, уносит музыку свою:Сегодня пятница, отлично, два дня покоя, как в раю,Толпа проходит молчаливо, стук замирает вдалеке,Темнеет, можно выпить пива в пристанционном кабаке,Размякнуть, сбросить груз недели, в тепло туманное войти –Все на границе, на пределе, в полуживотном забытьи;И дождь идет такой смиренный, и мир так тускло озарен –Каким манком, какой сиреной меня заманивает он?Все неприютно, некрасиво, неприбрано, несправедливо, ни холодно, ни горячо,Погода дрянь, дрянное пиво, а счастье подлинное, чо.
«Хорошо бродить по дворам Москвы, где тебя не ждут…»
Хорошо бродить по дворам Москвы, где тебя не ждут,Где сгребают кучи сухой листвы, но еще не жгут.Не держа обид, не прося тепла – обожди, отсрочь…Золотая осень уже прошла, холодает в ночь.Миновать задумчиво пару школ или хоть одну.Хорошо бы кто-то играл в футбол или хоть в войну.Золотистый день, золотистый свет, пополудни шесть –Ничего бы, кажется, лучше нет. А впрочем, есть.
Хорошо в такой золотой Москве, в золотой листве,Потерять работу, а лучше две, или сразу все.Это грустно в дождь, это страшно в снег, а в такой-то часХорошо уйти и оставить всех выживать без вас.И пускай галдят, набирая прыть, обсуждая месть…Ничего свободней не может быть. А впрочем, есть.
Уж чего бы лучше в такой Москве, после стольких нег,Потерять тебя, потерять совсем, потерять навек,Чтобы общий рай не тащить с собой, не вести хотя бНа раздрай, на панику, на убой, вообще в октябрь.Растерять тебя, как листву и цвет, отрясти, отцвесть –Ничего честнее и слаще нет. А впрочем, есть.
До чего бы сладко пройти маршрут – без слез, без фраз, –Никому не сказав, что проходишь тут в последний раз,Что назавтра вылет, прости-прощай, чемодан-вокзал,Доживай как хочешь, родимый край, я все сказал.Упивайся гнилью, тони в снегу. Отдам врагу.Большей радости выдумать не могу. А нет, могу.
Хорошо б, раздав и любовь, и город, и стыд, и труд,Умереть за час до того, как холод сползет на пруд,До того, как в страхе затмится разум, утрется честь,Чтоб на пике счастья лишиться разом всего, что есть,И оставить прочим дожди и гнилость, распад и гнусь…Но боюсь представить такую милость.Просить боюсь.
«Потом они скажут: извините…»
Потом они скажут: извините.Все так, как предсказывали вы.Когда все это было в зените,Нам ужасно лгали, увы.
И мы, пребывая в Вальгалле,Глаза опуская от стыда,Ответим: ну конечно, вам лгали.Вам лгали, а нам никогда.
Потом они скажут: простите.За что? Вы знаете, за что.Сами знаете: родители, дети,Театры, цирки шапито.
Семейство зависит от мужчины,От мэтра зависит травести…Короче, у нас были причиныИменно так себя вести.
И мы – не без искренней кручины –В ответ горячо прокричим:Разумеется, были причины.Лишь у нас не бывает причин.
Тогда, уже несколько уверенней,Проявится ссучившийся друг:– Вообще это было в духе времени.У времени был такой дух.
И мы, оглядевшись воровато,В ответ залепечем горячо:– Эпоха, эпоха виновата!С вас спросу нету, вы чо.