Время бежать туда, в горы, куда водаМожет не досягнуть, хотя и горы легко согнуть.Может, кому-нибудь нужен крученый путь,Сизый, осипший глас, почти беззвучный рассказ о нас, –Впрочем, небесный край, загнутый, почитай,Приоткрывает слой не то предпервый, не то шестой,Страшный, как весть и пасть, страстный, как жажда пасть,Склонный к таким цветам, что боюсь, нам нечего делать там.
«Всюду, куда ни уткну мое зрение…»
Всюду, куда ни уткну мое зрение,То же скрипит круговое движение:То процветание, то разорение,То размножение, то разложение.Сыплются с веток бузинные ягоды,Дождь продолжается, лес восторгается,В лужах дробятся бензинные радуги –Все размножается! Все разлагается!
Лучший из лириков века двадцатогоВ бездне голодного года двадцатогоВскорости после утраты ШахматоваВ бешеном реве пожара косматогоВоображенье свое воспаленноеТщетно пришпоривал, пряча рыдания, –Ждал, что настанет равно отдаленноеОт разрушения и созидания.
Пятое действие! Более-менееНе походить на известные ранее –Ни на сложение и умножение,Ни на деление и вычитание.Словно несешь с небывалой отвагоюТайным путем, незнакомой орбитоюЯшмовый кубок, наполненный влагою,Не у земли или неба добытою.
Тучки небесные, вечные странники!В утро туманное взмывши на боинге,Вижу, как вы разбегаетесь в панике,Приоткрывая на миг, и не более,Небо – иначе не скажешь – жемчужноеС отсветом тающим, нежно-соломенным,Полное слез, одинаково чуждоеЖизни, и смерти, и всем их синонимам.
Гром растворяется в уличном грохоте,Зданья трепещут от ветра и ветхости,В воздухе душно от смерти и похоти,Пыли и копоти, страсти и перхоти.В этом и есть повеление Божие,Полузапретное наше служение –Выдумать что-то равно непохожееНа размножение и разложение.
«Почему-то легко представить европейского интеллектуала…»
Почему-то легко представить европейского интеллектуала,Итальянского литератора, немецкого генерала, –Потомственный аристократ, безупречный сноб, –Который, взглянув на рассвете,Как спит его молодая жена и дети,В своем кабинетеПустил себе пулю в лоб.
Непременно в лоб! Ибо все решительные моменты –Лобовые атаки, внезапные инциденты,В лоб себе и другим палят диверсанты и спецагенты,Не берущие в плен, путешествующие без виз,А в висок стреляются импотенты, интеллигенты,Предварительно долго решая,В который из.
И он правильно делает – еврей, итальянец, немец,Генерал, литератор, сноб, не берущий пленниц,Потому что век не выкидывает коленец,А шагает кованым сапогом;Потому что мало есть более страшных зрелищ на свете,Чем молодая жена и спящие дети,В двадцатом веке,А может быть, и в другом.
Потому что нет сил смотреть в безмятежные эти лица,Нить слюны на подушке, пот над губой,Потому что сейчас еще можно попросту застрелиться,А потом придется прихватывать их с собой.
Высокомерие
В отечестве фашизма победившего,Европу хорошо разбередившего,Сверхчеловеку грабки развязавшегоИ как он есть наглядно показавшего,Пивозачатого, пеннорожденного,Из адовых глубин освобожденного,В конце концов упорно осажденногоИ побежденного, –
В отечестве раскаянных, стенающих,Самих себя усердно приминающих,Евреев и кавказцев принимающих,Не понимающих,Как это так – из Вагнера, из Фауста,В столице европейского артхауса,Ну ладно Гинденбург, ну ладно хаос-то,Но вот пожалуйста,Где на любом плацу, в любом собранииЛюбой кирпич таит напоминание
Об этой мании, царившей ранее,О той Германии,Которая с азов переменяется,На предков зов уже не отзывается,Которая так только называется,Все извиняется.История не мелочна, не мстительна,Не упростительна,Но просто есть и то, что непростительно.И ведь действительно.
В такой стране, не более, не менее,Испытываешь род высокомерияОт имени врага, ее разбившего,От имени страны, где так и ждем его –Фашизма, никогда не победившего,А значит, никогда не побежденного,Где все вожди с их будками и буркаламиУже давно глядятся ГинденбургамиИ с точки зрения хрониста сведущегоЛюбой рулящий – Гинденбург для следующего;От имени пространства нелюдимого,Пестро-единого, непобедимого,Где так бессмертны скука и бескормица,Что дьявол не родится, не оформится,От имени земли, где Бога не было,Где не родятся Юнгер или Эвола,От ада вящего, живородящего,Бессмертно длящего,В крови бродящего.