Но как бы там ни было, из палаты следовало убираться, и чем скорее, тем лучше! Сергей вспомнил свое намерение оставить базу без электричества, сунул в карман пистолет, осторожно приоткрыл дверь, и убедившись, что в коридоре никого нет, одним прыжком преодолел расстояние до лестницы на технический этаж...
...Наверху оказалось темно, и он не сразу сориентировался – обычно сюда заходили через другой вход. Сергей постоял немного, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и можно будет ходить, не опасаясь на что-нибудь наткнуться. Поискать бы выключатель... но ведь возвращаться все равно придется в темноте!
Неожиданно щелкнула рация и голос Майзлиса произнес: «Говорит второй. Внимание центральному корпусу! На вертолет не обращать внимания! Повторяю: вертолет не трогать! Конец сообщения.»
«Какой еще вертолет?» – встревоженно подумал Сергей и, прислушавшись, действительно уловил быстро приближающийся шум двигателя.
Он бросился к маленькому слуховому окну – как раз вовремя: вертолет стремительно выскочил слева из-за деревьев на бреющем полете и остановился в воздухе. Шум мгновенно перешел в рев, окно задребезжало от ветра. «Алуэтт», двухместный – машинально определил Сергей – Кому это он тут понадобился? Впрочем, ясно, кому! Но неужели после всего, что случилось, Гуминский еще надеется улизнуть?»
Тем временем вертолет скрылся из поля зрения, медленно переваливая через здание, и послышался скрежет полозьев по крыше – прямо над головой! «Он что, летать не умеет или жить надоело?!» – с ужасом подумал Сергей, инстинктивно втягивая голову в плечи и пятясь обратно к люку...
Впрочем, пилот, похоже, изменил свои намерения, и, обогнув здание по дуге, вновь появился перед окном. Глядя на его неуверенные развороты, Сергей почувствовал неожиданное презрение: для аварийной эвакуации Гуминский мог бы найти пилота и получше!..
Он снова подошел к окну: трое оставшихся охранников, которые должны были охранять вход в здание, выскочили на лужайку и, невзирая на только что прозвучавший приказ, смотрели на вертолет. Впрочем, вряд ли кто-нибудь смог бы остаться равнодушным при виде такого воздушного безобразия!
Сергей смотрел, как его они бестолково суетятся внизу, пытаясь показать пилоту, где надо приземляться, и вдруг почувствовал неодолимое бешенство. Вот сейчас вертолет опустится, Гуминский сядет в него... а они все останутся здесь расхлебывать кашу! И объясняться по поводу расстрелянного «монстра»... а может, уже и не только «монстра»?!
Рука сама потянулась к пистолету, и Сергей понял, что не сможет просто так отпустить Гуминского...
...Окошко открылось с трудом, словно нехотя. Вертолет медленно поворачивался в воздухе. Он словно почувствовал опасность и теперь раздумывал – садиться или улететь, пока не поздно. «Уже поздно!» – отрешенно подумал Сергей, поднимая пистолет. «Только три патрона!» – напомнил он сам себе.
Сквозь стекло кабины был прекрасно виден пилот. Сергей прицелился в него... но тут же понял, что не сможет выстрелить. Кто бы ни был этот парень, вряд ли он в чем-то виноват: судя по «воздушному почерку» – явный любитель! Такой не станет рисковать из-за денег, тут что-то личное. Но такой молодой – что у него может быть общего с Гуминским?..
...Мысль пришла неожиданно, словно со стороны: а почему обязательно стрелять в пилота? Достаточно будет просто как следует повредить вертолет – например, перебить хвостовую тягу! Машину закрутит волчком, это перепугает и дезориентирует пилота – и поделом, впредь думай, кому помогаешь! Ну, а высота совсем маленькая: падение почти не опасно...
...Сергей никогда не слышал об «аварии» Евгения над замком Горвича. Иначе он очень удивился бы – откуда взялась в его голове идея с хвостовой тягой? Кто мог подсказать ему ее? А главное – как?..
Ни о чем таком он не подумал. Вместо этого он поднял пистолет, аккуратно поймал хвост «Алуэтта» на мушку, – и три последних пули точно легли в цель...
Вертолет резко дернулся... и тут же его завертело и с угрожающей скоростью понесло прямо на здание! Сергей отпрыгнул от окна, оглядываясь в поисках люка – и все еще надеясь, что пилот сумеет выправить падение! Но похоже, парень перепугался настолько, что совершенно перестал соображать – полозья снова заскребли по крыше, тонкий пластик затрещал, разламываясь, в трещине блеснул дневной свет...
...Сергей едва успел нырнуть в люк, когда здание потрясли один за другим несколько страшных ударов...
...Шум приближающегося вертолета застал Сару врасплох – хотя подсознательно она ждала его все время. Ее захлестнуло горькое осознание: теперь все кончено... Вот сейчас войдет Гуминский, и...
Отчаянный крик Евгения перепугал ее окончательно – до истерики, до потери рассудка! А когда через несколько секунд она опомнилась, то услышала предупреждающий сигнал страховочной системы...
Сара с ужасом поняла, что случилось непоправимое. Она мгновенно выключила ток и кинулась к Евгению. И увидела, что опоздала...
– Господи!!!
Ей никогда раньше не приходилось иметь дело со смертью, тем более – с такой...
Она не сразу вспомнила, где лежит шприц с нужным лекарством, бросилась искать, нашла, опять подбежала к Евгению... Рев вертолета над головой угрожающе нарастал – и вдруг сверху обрушился страшный грохот! Сара зажмурилась и присела, закрыв руками голову...
...Когда она открыла глаза, то не сразу поверила тому, что увидела: с потолка еще сыпалась штукатурка, одна из стоек опрокинулась, всюду блестело битое стекло. В лаборатории стало заметно темнее: свет погас. Присмотревшись, Сара увидела, что все экраны тоже темны – ни один прибор не работал: все помещение было обесточено...
Но куда же делся шприц?! В руке его не было, значит, выронила при толчке – и уже бесполезно искать его на полу в мешанине осколков и пыли!
Значит, теперь в ее распоряжении остались только самые примитивные способы реанимации – но ремни не давали возможности сделать даже обычное искусственное дыхание... кто же мог рассчитывать на такое?! Плача от отчаяния, запоздалого чувства вины и ужаса перед смертью, Сара пыталась отвязать Евгения. В панике она делала что-то не так, застежки не поддавались, и Сара только бесцельно дергала их, уже ничего не соображая.
Внезапно память, словно издеваясь, подкинула картинку из так памятной ей встречи в беседке – и Саре показалось, что она сходит с ума! Воспоминания о недавней близости переплелись и совместились с беспомощным ползанием по безжизненному телу, и этого Сара уже не выдержала...
Роль десницы божьей оказалась ей не по силам, а стать милосердной она не успела, и теперь Саре хотелось только одного – не видеть больше того, что сотворила... Не видеть, не слышать, забыть!
Она кое-как доползла до двери, отперла ее и вывалилась в коридор...
...Гуминский не верил, что Сара заставит Миллера уничтожить бесконтактное убийство. Поздно, слишком поздно! И все же он не стал отговаривать ее от рискованной затеи: когда ситуация так неопределенна, нельзя упускать даже слабые шансы на успех!
Конечно, он по-прежнему рассчитывал на эвакуацию. Старый приятель был уже в курсе происходящего – впрочем, сейчас уже вся страна в курсе! – и обещал в течение часа найти вертолет и пилота. Да, но продержится ли база этот час?! Ведь ясно, что блокада не сможет продолжаться долго: власти вот-вот спохватятся, договорятся и начнут давить на Майзлиса – а уж он наверняка ухватится за первую же возможность свалить с себя ответственность...
Гуминский чертыхнулся про себя: насколько же все боятся ответственности! Странно, что Сара-то до сих пор не сбежала...