Тысячи песен поются у туристских костров. И только очень немногие из них известны не туристам. Я не берусь утверждать, что существует «туристский песенный фольклор», однако нечто похожее, несомненно, складывается. И, как говорится, ждет своего исследователя.
В этих песнях представлены все жанры: и лирика, и героика, и сатира.
Мне очень нравились песни сатирические, едва ли не более всех прочих. Они поются темпераментно, задиристо и с такими виртуозными, опереточно-эстрадными коленцами, что подчас пленяют даже врагов эстрады.
Жало их иронии нередко обращено бывает против любителей размеренно-дремотных будней домов отдыха и санаториев. («Эй, пижамники, эй, халатники!») Бродячему люду органически чужда подобная форма времяпрепровождения с ее «все по звоночку, все по звонку», с ее «стулом номер восемь на диете номер два» и нудным лежаньем на солнцепеке «чем-то вверх а чем-то вниз» и исступленным «заколачиванием козла,», «с флиртом легким и тяжелым» и «подвигами ратными у пивнушного ларька»…
Я отнюдь не сторонник мнения, будто все, санаторное гиль, а все туристское высший сорт. Кому что предпочесть — дело вкуса и здоровья, но тем не менее я советую призадуматься над историей дяди Юры.
— В санаториях и на курортах я провел чуть ли не треть жизни, — рассказал он нам. — Крым обжил, как отчий дом. Но не Южный берег, а туризм вернул меня в строй.
Случилась с беднягой такая незадача: во время войны подцепил он туберкулез. Именно «подцепил», и вот как это произошло. Ему и двум его товарищам по работе, молодым инженерам завода, эвакуированного из Москвы, выделили комнатенку. А соседи по квартире — то ли из добрых побуждений, то ли из самых злостных, поди разбери! — не предупредили, что в комнатенке прежде жил тяжелобольной человек. Не прошло и года, как заболели все трое. Скоротечный туберкулез, открытая форма.
— Мои друзья протянули недолго: один умер осенью, другой весной. Я разозлился на эту дурацкую хворь. Погибать так бессмысленно? Ни за что! Как говорится, умру, а не поддамся! Эта неистовая злость, видно, меня и держала. Несколько лет я буквально на волоске висел. Но боролся, как гладиатор, во всю свою мощь, до поседения. Да-да, «убелился сединами» я именно в этой борьбе, а до того был импозантным шатеном! Инвалид первой группы, хронический кандидат в покойники. Месяц дома — пять в санаториях. Дело швах! На мое счастье, встретился мне мудрый профессор. Не только знающий, но и мудрый — сочетание не очень распространенное! Повозился он со мной этак с полгода и говорит: «Давай-ка, Юра, учтем опыт войны: лучший вид обороны — наступление. Рекомендую заняться спортом, туризмом».
Юра послушался, и это его поставило на ноги.
С тех пор он страстный любитель свежего воздуха, пеших прогулок, лыж, гребли, тенниса. На даче у него садик, цветник, им он отдает львиную долю досуга. Правда, его любовь к книгам и фотографии шла вразрез с вдруг проснувшейся жадностью к кислороду, однако он сумел все же остаться и книголюбом, и фотографом.
Работает ли он? Разумеется! Как и до болезни, как и мечтал всегда — на заводе. Руководит группой конструкторов. И неплохо справляется со своими не такими уж легкими обязанностями. Поймите правильно: это не в порядке похвальбы, а для доказательства, что туризм вернул человека к жизни.
Вечерние беседы, неторопливые и раздумчивые, на многое открывают глаза. С одним пройдешься по берегу, с другим посидишь в лодке, с третьим погреешься у костра. Впрочем, костер притягивает и не только потому, что вечера стали холодными. Костер — это своего рода клуб И чего-чего тут не наслушаешься: от совершенно беспардонных охотничьих историй до заумных споров о плюсах и минусах сюрреализма, от фривольных анекдотов до полных драматизма «случаев из жизни» и высоких научных теорий.
Вот девушка-картограф требует у нашего Физика объяснения тяжелее заведенные часы незаведенных или нет (ведь энергия, по Эйнштейну, имеет массу!). Коварная собеседница толкает нашего друга на стезю вульгаризации, однако он миролюбиво спокоен и отвечает шуткой; шутку подхватывают, дополняют, усугубляют ее несколько двусмысленную сущность и уже просто хватаются за животики.
А в другой группе, у соседнего костерка, тагильчанин, не жалея красок, расписывает родной город.
— Нижний Тагил? О! Да это же грандиозно! В прошлом демидовское гнездо, ныне металлургический гигант Урала. А какой в Тагиле новый драматический театр: зрительный зал на восемьсот два места, мраморные стены, росписи, отделка — во!