Физик, выросший в тихом провинциальном городке, помнит, с каким энтузиазмом был встречен там первый трактор, какой диковинкой для них был не только самолет, но и батарейный радиоприемник. Класса до шестого он делал уроки при керосиновой лампе, а если не удавалось достать взамен вдруг лопнувшего новое ламповое стекло, то и при коптилке… Протекло чуть более четверти века, и теперь в этом городке, как и в тысяче ему подобных, круглосуточно сияет электричество, полным полно самых разнообразных машин, денно и нощно гудят над ним самолеты… Земные расстояния разительно сократились, государства и материки словно бы друг к другу приблизились. Такие места, как Урал, никто уже не считает далекими. Мальчишки теперь мечтают не об Амазонке, а о космических полетах, — вот куда переместились «дальние страны» Гайдара! И как-то боязно думать: а вдруг в один прекрасный день родная планета покажется нам маленькой и тесной, как однокомнатная квартирка!..
Лирик не делал секрета, что намерен привезти домой цикл чусовских стихов («Надо же оправдать дорогу!» — иронизировал Физик) или хотя бы заготовки к ним. Положившись на милость вдохновенья, он предавался ленивой созерцательности. Однако это надоело ему неожиданно быстро. За Староуткинском Лирик достал самописку, раскрыл блокнот и с того дня, уже не переставая, плел свое поэтическое кружево. 11 на него ничто не действовало, даже шпильки товарищей, которым это поэтическое шаманство изрядно порой досаждало: ведь вдохновленный Лирик не был способен ни на одно полезное дело, даже ложку, того гляди, пронесет мимо рта.
У Лирика была и такая еще надежда: записать никем еще не записанные до него частушки, песни, побасенки, а коль повезет, так и настоящий уральский сказ. Среди его трофеев попадалось кое-что небезынтересное. Но Историк раз за разом предупреждал: «Осторожней, это есть у Бажова!..» Никогда толком не читавший «Малахитовой шкатулки», Лирик мрачнел, падал духом и все глубже погружался в свои стихи. Попытки «хождения в народ» предпринимались им все реже…
Поскольку в состав экипажа «Утки» входили Физик и Лирик, то у нас разгорались и физико-лирические препирательства. Они перестали быть новомодными, однако своей злободневности, как показывает жизнь, все-таки не утратили. Помните эти строки Бориса Слуцкого, откуда все и пошло: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне»?
— В наше время стыдно не знать математики, физики, химии, — обронит, бывало, как бы между прочим Физик. — Даже если ты и служитель муз, все равно стыдно!
— Прошу извинить, почему же? — вежливенько осведомляется Лирик.
— Время такое! А поэтов, могущих соперничать в познаниях с Валерием Брюсовым, почему-то не так уж много…
— Но их стихи, надеюсь, могут соперничать со стихами Брюсова?
— Как сказать.
— А не иметь представления, что такое, например, ямб, не стыдно? — ставит контрвопрос Лирик.
— Нет, не стыдно!
— Так-таки и не стыдно?
— Не стыдно, ибо я все же имею об этом представление. А вот ты можешь сказать, какая разница между пи эр квадрат и два пи эр?
Почесав свою кудрявую голову Эйнштейна. Лирик чистосердечно признается:
— Не могу. Хотя проходили, сдавали…
— Я уж не спрашиваю насчет позитрона, нуклона!..
— И правильно, что не спрашиваешь! Я сам скажу: какая-то мелочь… в атоме, кажется, или в протоне… У меня об этом такое же представление, как у тебя о ямбе. Но обещаю тебе, дружище Физик: когда мне потребуется рифма к слову «эфедрон», я вспомню о позитроне!
— Кокетничаешь невежеством? Ты неоригинален. Один модный поэт в автобиографии написал: «Я до сих пор не мог. у понять, что такое электричество и откуда оно берется». Дескать, вот ты — широкообразованный, всезнающий читатель, а все же ты пешка, всего лишь поклонник моего таланта, и только А я. хоть и не шибко учен, — звезда, знаменитость, твой кумир! Старик Антокольский тоже, быть может, не умудрен насчет теории электричества, хотя — не думаю, но он признается в этом как поэт, а не как подвыпивший щелкопер!
— А ведь и ты, друг, грешишь стишками!
— «Тонкий ход!» — сказал Дон Кихот», — Физик засмеялся.
— Вот, пожалуйста!
— Если мои коротышки ты принимаешь за поэзию, тем хуже для поэзии.
— Слушан, подымай-ка забрало да переметывайся в наш стан, тогда и потолкуем!
— Ты забываешь, что в физике сейчас атомный век!..
— Что из того?
— А в поэзии?.. Какой там у вас век? Да чуть ли не каменный! В лучшем случае у вас наступит век золотой, так это всего лишь золотой, не атомный!