Вспоминается рассказ Ивана Арамилева «На озере». Там нарисован некий Гурьян. Он и рыбу глушит, и дичь в запрещенные сроки бьет, и животных не жалеет— одним словом, зловредный и довольно паскудный мужичонка. Выискал его автор в какой-то глухомани, кажется за Уралом, далеко!
А Гурьянов этих зловредных и в среднерусской полосе тоже достаточно! Они и в районе, они и в области. И это самое, пожалуй, страшное, когда такой вот Гурьян уже не просто темный мужичок-браконьер, живущий у черта на куличках, а какой-нибудь ответработник, человек «умственного труда», лицо с немалым общественным весом. И величают его уже «товарищем Гурьяновым», а еще по имени-отчеству.
Как ни чудовищно, бывают и такие Гурьяны. Глушение рыбы для них не способ жить, а забава. Но ведь зла от этого еще больше!
— У нас глушителей больше, чем рыбаков, — утверждают некоторые. И мне это не кажется гиперболой.
Глушителей действительно много.
Говорят ли об этом на совещаниях, бьют ли тревогу?
Что-то не слышал.
Пишут ли об этом?
Бывает, пишут. Но все как-то вскользь и все больше с этаким легким юморком.
Напишем, прочтем, забудем.
А хищнику живется вольготно. И он сам не прочь подчас посмеяться над юмореской, разоблачающей хищника.
Я интересовался: откуда у глушителей взрывчатка?
Оказывается, главные поставщики ее — рабочие химлесхозов и каменоломен, а также корчевщики пней. Про последних, например, говорят, что они готовы корчевать голыми руками, лишь бы сэкономить заряд-другой.
А есть еще так называемые углубители дна. Они разъезжают по рекам и не только углубляют дно, но и помогают истреблять рыбу. Однако попробуйте к ним придраться: река — их рабочее место, аммонал — их орудие труда!
— Позвольте, — недоумевал я, — ведь есть же на свете госрыбнадзор!..
Мне посоветовали:
— А вы загляните при случае в облцентр. Там есть…
В облцентре, лежащем на пути моего следования, рыбнадзора, как такового, не имелось. Было нечто вроде филиала его, представленного старшим инспектором охотничьего хозяйства, который исключительно по доброте душевной (я не шучу) согласился взять на себя и немалое бремя внештатного инспектора госрыб-надзора. Но ни «филиал», ни сама инспекция, «дислоцированная» километрах в двухстах на небольшой речушке, борьбой с глушителями всерьез не занималась. Старший инспектор охотничьего хозяйства заявил мне об этом без обиняков:
— Реки нашей области открыты для браконьеров. Правила производства рыболовли нарушаются на каждом шагу. Кто что хочет, тот то и делает. Никакого сладу с браконьерами!
Спрашиваю:
— Хоть иногда-то вы их ловите?
— За два года, — отвечает, — было два таких случая. По первое дело прекращено за недоказанностью… И знаете, чисто по недоразумению: поймали с поличным, составили акт, а рыбу не изъяли. Прокуратура поэтому и не стала рассматривать. Второе дело свеженькое — недели три как передали. Этот, кажись, не отвертится!
Спрашиваю:
— За злостное глушение по уголовному кодексу полагается до четырех лет, правильно?
— Так-то оно так: статья 163. Но обычно смягчают: год-два условно или сколько-нибудь принудработ. От суда нам польза невелика: либералы. А что я один могу? У меня ни штата, ни начальства. Прислали недавно десять экземпляров «Положения об охране рыбных запасов», и все. Устраивайся как сам знаешь.
В заключение старший инспектор как бы в скобках сообщил, что в охотничьем хозяйстве картина, разумеется, «диаметрально противоположная». Там порядок наведен давно, и с ним считаются: уж если заповедник — так это заповедник, уж если срок охоты — так это твердый срок охоты. Почти никаких отступлений от буквы закона.
— А рыбку мы скоро в магазинах только и будем видеть! — невесело шутят рыбаки. — Селедку, воблу, хамсу… кушайте на здоровье!
— Хорошо, что хоть есть моря: море не выглушишь!
— Э… в атомный век можно и море!
— Все, брат, во власти человека!
— Хапуги! Выродки! Как можно мораль советского человека совместить с такими вот делишками?
— Попробуй, скажем, вырви куст колхозной картошки. Тут с тобой цацкаться не будут: живо припаяют. А на реке та же ведь государственная собственность. Какая разница? В Чехословакии будто бы за глушение пятнадцать лет дают, как за вредительство..
— А как же: подрыв экономической мощи государства — самое настоящее вредительство!
— Мальку в одном месте разводим, заводы специальные построены, а в другом ее истребляют почем зря. Ведь при глушении мальки этой гибнет сила-силенная!