Вот когда отмоет Чусовая свои старые грехи на нечистой старой совести!
Так по-хозяйски преобразуем мы природу и жизнь — от Садового кольца в столице до Трансуральской магистрали, до Сахалина и Курил.
И вместе с тем так сводим мы счеты с прошлым.
Все мы за то, чтобы прекрасное паше завтра наступало скорее. Ради него мы не щадим ни сил, ни жизни. Все это так. Но ежели нам представляется возможность проститься с прошлым, давайте сделаем эго: простимся с ним по-хорошему.
Ступайте на Чусовую, друзья, не откладывая. Не берите пример с Афанасия Даниловича! У каждого из нас своя «кругосветка». Какой бы ни бы га ваша, вы не пожалеете и не раскаетесь, право слово. Пусть это довольно обычная туристская тропа, но и на ней немало такого, чего нет больше нигде.
Вам долго потом будут спиты я пасмурная тайга, и причудливые скалы, и шумливо-стремительные перекаты, и пахнущий глухоманью чай. и мягкая пихтовая постель, и тинно-ладанный аромат реки.
Этот мой призыв обращен и к художникам.
На Чусовой есть где развернуться таланту! И притом в любом жанре. Я понимаю: Чусовая пока еще в стороне от большой дороги. По когда придет туда большая дорога, многое исчезнет бесследно. Пожалеют художники!
…Ну а войдет в строй Трансуральская водная магистраль, мы и по ней непременно тогда прокатимся, направляясь по делам или в очередное свое путешествие.
Впрочем, за себя не могу ручаться. Очень может быть, что в один, как говорится, прекрасный день, еще до Трансуральского водного пути, я снова окажусь среди милых сердцу чусовских скал! Очень может быть!..
Спору нет, хотелось бы и Гавану повидать, и покачаться на плоту в Тихом океане, и погостить у австралийских аборигенов… Вспомнилась висевшая прошлым летом у нас на работе афиша: «Путешествие за границей— интересный отдых». И символический рисунок: томные голубые птицы летят над голубой планетой. Перед такой завлекательной афишкой нешто устоишь?! Загипнотизированный ею, я даже готов нырнуть в крокодилий кипяток Лимпопо, побарахтаться в полынье с моржами у Южного полюса, но… кому что дано. Или, точнее, «всем тропам — свой черед», как сказал Ованес Туманян.
На Волге плавает сейчас теплоход «Иван Тургенев», а мы помним, что сам Иван Сергеевич никогда Волги не видал. Невероятно, правда? Тургенев любил Орловщину, любил Париж и провел в нем чуть ли не половину жизни. Однако даже Тургенев для нас в этом отношении не образец. Нет, мы не станем мечтать о Новом Орлеане до тех пор, пока не побываем в Новосибирске, в Кара-Кумах, в Амбарчике…
…Так куда же мне теперь дальше направить свои стопы?..
Меня завлекают Таймыром, Курилами, среднеазиатскими древними путями…
А вот какое «соблазнительное» письмецо получил я недавно от бывшего своего ротного Николая Ивановича Митрофанова.
«Обскакал я Вас, дорогой, на сей раз, да еще как! Чусовая? Хе-хе. А что Вы скажете насчет 2684 км + 2684 км по Енисею, от Красноярска до Диксона? С заездом (по самой северной в мире железной дороге, уложенной на промерзшей земле) в Норильск. Со стоянкой в Игарке и в Дудинке. С могилами декабристов в Енисейске. С посещением Курейки. А знаете Вы, кто такие нганасаны, долганы, эвенки? А я в их чумах сиживал и «шпирт» пил. Меня на их кладбище мутило — только не от «шпирта», а потому что они мертвецов своих не закапывают: лежат в кое-как сколоченных ящичках среди тундры, а ветер с Карского моря позванивает в шаманские колокольчики, подвешенные подле гробов…
А знаете, как белуху ловят, — вот чудо-юдо, скажу Вам! Не то рыба, не то корова, не то свинья.
Конечно, ни кинофильма, ни фотографии не привез: не умудрен, но в сердце все сложил и Сибирь полюбил так крепко, что, кажется, на будущий год опять махну в восточном направлении. Поехали-ка вдвоем, а?»
Не будем отказываться, верно?
Нам прожужжали уши критиканы-домоседы: чего ради слоняетесь вы по городам и весям? Эка невидаль — «чужие места»! Если дождь, так он везде дождь. И везде в дождь мокро и грязно. И везде ноги у всех растут из одного и того же места. И ежели в кармане у тебя рупь, то на рупь тебе и почет. Тоже везде. Так чего же зря разводить суматоху-толчею на дорогах? — говорят нам.
Однако таких говорунов, к счастью, не очень много. Таких, к счастью, все меньше. У современного человека живет в душе любопытствующий Одиссей. Одиссей же, кто помнит, не любил, чтобы ему завязывали глаза, не давал затыкать воском уши.
— Хорошо, ясно! — быть может, остановит лепя читатель. — А теперь скажи-ка нам. что стало с героями «сей правдивой истории»?