Прождал минут 40 и ничего. Пошёл сам туда. Котелок с моей картошкой сиротливо стоял там, где я его и оставил. Так, саботаж. Или это называется забастовка?
Ну и ладно. Пошёл сам набрал и принёс дров. До сих пор в голове не укладывается, как тут к дереву относятся, даже вон для тепла в печах сжигают. Покидал несколько кусков печку, угли красные там ещё были, сейчас разгорится, я специально наблюдал, как Петрович очаг в большой комнате растапливает и огонь там поддерживает. Кстати открытый огонь это что-то гипнотизирующее, смотришь, смотришь, а насмотреться не можешь, глаза прячешь, только, когда они слезиться начинают.
Загорелось всё и правда быстро. Так, котелок на железную поверхность, под которой огонь. Солить не стал, не знаю сколько надо, лучше потом посолю когда есть буду. Пока возился не заметил как пришли снова Петрович и Марфа. Стоят, молчат на мои потуги еду готовить смотрят.
-Барин.
-Что?
-Не надо её проклятую есть, беда будет.
Странно. Если по честному, то непонятно почему у них такой страх на счёт картофеля. Ведь тогда никто не умер даже. Ну, отравились несколько человек и всё. Они вон каждую зиму с голодухи умирают десятками и равнодушно к этому относятся, а тут прямо паника. Будем лечить. Собственным примером. На одном зерне житуха жалкая будет. Так что приучу я их, картошку есть, в лепёшку разобьюсь, но приучу.
-Марфа обещаю, беды не будет. И вот для того чтобы большой беды не было я эту картошку сейчас на твоих глазах всю съем, чтобы убедить тебя, а потом и всех остальных. Я Петровичу уже объяснял, тогда вы её хранили неправильно и от этого в ней яд и образовался.
-Барин, так вдруг эту тоже неправильно хранили, а ты её съешь? Что мы людям скажем потом, ты им надежду дал, а мы тебя не уберегли? Мы же тебя с Петровичем с пелёнок знаем, как мы сами потом жить сможем?
Она уже причитала часто по-бабьи, часто моргая глазами, в которых начали собираться слёзы.
- Марфа прекрати. Всё нормально будет, обещаю. Отличить плохую от хорошей просто. Нельзя есть гниль, грязь и нельзя есть, если картошка позеленела. Зелёная, даже чуть, это уже ядовитая и такую точно только выбрасывать. Тут только совсем слепой не разберётся.
-Барин, а вдруг и не зелёная тоже отравленная? Ну вдруг? А ты её съешь и отравишься? Не ешь её.
Так мы припирались, пока эта чёртова картошка не сварилась. Тыкнув в неё кончиком ножа, я в этом убедился. Честно сказать тыкал я варящиеся клубни каждые 5 минут. Ну не знаю я как она вариться по настоящему, вот и тыкал. Отличить и правда вышло легко, нож легко скользнул через весь клубень.
Слив кипяток я высыпал варёную картошку в миску.
-Давай Марфа соль и принеси немного сметаны.
Шмыгая носом и как-то жалко переваливаясь она принесла то что я просил. Тут влез и Петрович.
-Знаешь барин, что я тебе скажу? Глупость ты затеял. Но раз не могу отговорить тебя давай я сам эту отраву при тебе съем? Не помру до завтра, сам пробуй, если хочешь. Помру, ты хоть живой останешься. Людей ты и правда сильно обнадёжил что жить будут по человечески и если помрёшь они тоже за тобой пойдут. Сам подумай, наследников у тебя нет, значит, поместье заберёт казна, были уже такие случаи. А там о людишках заботится точно никто не будет, сгонят их с земли, как только год закончится. И будут землю приберегать для кого своего. А столько народа куда почти без всего пойдёт? Кому они нужны? В окрестных поместьях они не нужны. Да если бы кто и согласился принять, то как они жить будут? Тут и дома свои есть и хозяйства какие ни какие, а всё равно мрут от голода и холода. А в земляках, хорошо если один из десяти выживет за зиму. Не губи людей Павел Сергеевич.
Пламенная речь Петровича произвела впечатление. С такой точки зрения я эту ситуацию не видел.
-Ладно. Раз такое дело ешь только ты. Но завтра мы с тобой и Марфой её все вместе есть будем. И завтра ты уже меня людишками не разжалобишь, я картошки хочу варёной и жареной. Понял?
Не понимаю я людей. Петрович после моих слов….. заулыбался! А ведь он вроде на самом деле думает, что яд сейчас есть будет, причём целую миску и при этом лыбится довольный.
В общем посолил я картошку, шмякул на неё ложку сметаны и подвинул миску Петровичу. Тот подцепил ложкой кусок облитый сметаной и закинул в рот. Выражение такое бывает наверное у тех кто в ледяную воду прыгает. Но сидел и жевал дальше, не дёргаясь. Марфа глядела на всё это с выражение ужаса на лице. Сварил я себе не очень много всего пять картошин и закончились они у Петровича быстро.