— О'кей, мистер Тернер.
В трубке послышались гулки отбоя. Почему я не послан Тернера, как хотел этого десятью минутами раньше, почему я согласился на это снова, подтвердив свою готовность завершить грязную операцию? Страх за себя? Нет, только не это. Из разговора с Тернером я выяснил самое главное для себя: Элиза простила мою бестактность и ждет звонка. И второе, не менее важное: у меня впереди три дня и я наверняка сумею что-нибудь придумать, чтобы спасти Элизу. Если я даже откажусь выполнять указания Тернера, он придумает что-нибудь другое, не менее пакостное, и найдется исполнитель, который захочет заработать сто тысяч…
Заснул я быстро, но кошмарный сон вновь преследовал меня, только теперь я разглядел лицо машиниста локомотива: это был Тернер. Тогда кто же четвертый, кто меня держит вместо него в костюме арлекина? Я почти не удивился, это была Мери. Я даже во сне осознал, что теперь мне конец. Раньше, когда она с пригорка неслась мне на помощь, во сне оставалась иллюзия надежды. Тернер кривил рот в крике, слов разобрать было нельзя, только какие-то отрывки, но и так можно было легко понять, что от ненависти он готов выпрыгнуть впереди паровоза и прикончить меня. Я пытайся укорить Элизу ее предательством, но она старательно отворачивала лицо и истерически смеялась.
И снова я проснулся от собственного крика, но теперь это случилось вовремя: я услыхал в коридорчике, соединяющем гостиную и спальню, легкие пружинящие шаги. Я мгновенно спружинил тело, приготовившись защитить себя от кого угодно: дверь медленно приоткрылась и в голубом мареве ночника возникла робкая фигурка Мери.
— Мери, что случилось? — тело мое мгновенно расслабилось и только тогда я заметил, что лежу на кровати совершенно обнаженный. Я прикрыл себя покрывалом и повторил свой вопрос.
— Дик, — Мери сделала несколько шагов по направлению к кровати, — мне необходимо сказать что-то очень важное. Можно присесть сюда? — она показала рукой на пуфик около кровати.
— Садитесь, Мери. Хотите сигарету?
— Я не курю. Дик, разве вы этого не заметили?
— Не обратил внимания, мы с вами так мало общались.
— Да, мало…
— Что вас привело сюда в такой поздний час? — я закурил, почувствовав, что тревога возрастает и я сейчас услышу нечто такое, отчего, возможно, мне станет не по себе. — Вы не боитесь, что нас подслушают?
— Нет, Дик, не боюсь, никто не может нас подслушать, потому что всей шпионской системой в этом доме заправляю я. Сейчас я все отключила.
Это не было для меня оглушающей новостью, поразила откровенность Мери. Вот чем занималась в этом доме милая и беззащитная Мери Голсуорси. А вдруг и этот разговор тоже ловушка, подстроенная Тернером? Навряд ли, но следует быть предельно осторожным.
— Что же вы хотели мне сказать, Мери?
— В воскресенье вас убьют, Дик… — произнеся последние слова, Мери заплакала не опуская лица и не утирая слез.
— Что?! — закричал я, не владея собой и подпрыгнув на кровати, уж больно неожиданной оказалась информация Мери, — кто меня убьет и зачем? Кому я нужен?
— Вас убьют люди Тернера, чтобы обвинить потом миссис Тернер в убийстве любовника, то есть вас, Дик…
У меня в голове будто разорвалась бомба, в одну сотую секунды стал понятен коварный замысел Тернера. Когда он это придумал, теперь, когда взбешен поведением Элизы или раньше?
Я приподнялся и уселся, опираясь спиной на подушку.
— Откуда это тебе известно, Мери?
— Мне всегда все известно: многое мне доверяют, многое узнаю сама. Я научилась отключать систему подслушивания так, чтобы это не становилось им очевидно.
— Так ты с самого начала знала, с какой миссией я явился в этот дом?
— Да, конечно, но в детали меня не посвящали.
— Ты видела когда-нибудь миссис Тернер?
— Два раза.
— Здесь, в этом доме?
— Что вы, ей этот адрес не известен, здесь логово мистера Тернера. Я видела ее в городе.
— Скажи, Мери, мистер Тернер с самого начала планировал мое убийство, чтобы одновременно скомпрометировать и предать суду Элизу?
— Это мне не известно, но похоже, что так.
— Что сказал тебе Тернер в самом начале, до моего появления?
— Сказал, что мистер Мэйсон поживет здесь около двух месяцев и к нему будет приходить некая особа. Он так и сказал — особа, но потом усмехнулся и не стал темнить. Он сказал: «Мери, у меня от тебя нет никаких тайн. В дом будет приходить моя жена, Элиза Тернер». А потом добавил, чтобы я не в коем случае не проболталась, что этот дом не ваш. Когда он просил, чтобы я не проболталась, то сам рассмеялся, ведь ему было известно, что я никогда и никому ничего не скажу.