Пиво и мед. Джайна с тоской глядела на собственную фигуру, которая на такой диете быстро вернулась в нужную форму. Но дальнейшее подобное питание могло наделить ее такими же формами, как у пандаренов. Только у нее не было шикарной черно-белой шубы, чтобы скрыть от посторонних взоров особо выдающиеся части тела.
— Попробуйте этот мед хотя бы для того, чтобы затем сравнить его с серебристым, — сказала Шайя. — Раз липа стала появляться, то скоро пчелы и мед соберут. Серебристые соты самые вкусные и такие же редкие. Влюбленные прочесывают остров вдоль и поперек в поисках серебристого меда.
— Хейдив тоже дарил серебристую соту? — спросила Джайна.
— Все считают, что дарил, — ответил вместо жены Хейдив.
Черно-белый медведь вышел из темноты ночи прямо к пламени. В черных глазах-бусинках сверкали искорки веселья. Шайя рассмеялась.
— Хейдив был настолько занят учебой, что пропустил несколько цветений липы, — пояснила она. — Пришлось самой браться за это дело. До первых родов я очень хорошо лазала, и в одной из скрытой от посторонних глаз пещере в Бронзовой горе я нашла пчел и серебристые соты. Много-много пчел и всего одну серебристую соту среди десятка других.
— Кажется, ты была тогда в два раза больше, чем когда была беременна близнецами, — рассмеялся Хейдив, присаживаясь к огню. — Настолько сильно Шайю искусали пчелы. Мне было очень стыдно, когда она пришла, вся искусанная ко мне за помощью. Я и не думал, что она что-либо испытывает ко мне. Поэтому и не рвался на поиски меда. Хайди! — внезапно окрикнул темноту Хейдив. — Ты куда?
У обступавшей огонь темноты выросла белая манишка. Застигнутый врасплох медвежонок понуро переступал с одной лапы на другую.
— Я быстро… Я вернусь. Я…
— Ступай домой, Хайди, — мягко сказала Шайя. — Выброси эту идею из головы. Придет и твое время, просто подожди немного.
Несовершеннолетний пандарен стоял, понуро опустив плечи.
— Мам, ну ведь даже ты… Ну, ты должна понимать меня.
— Конечно, понимаю, Хайди, — Шайя оставила костер и направилась к сыну. — Только я тогда уже была совершеннолетней и даже выбрала свою профессию, понимаешь?…
Остаток разговора скрала ночь. Шайя с сыном зашли в хижину.
— Считается, что запах цветов липы серебристой чувствуют только влюбленные и он сводит их с ума, — сказал Хейдив-Ли.
— До совершеннолетия ему нельзя даже пытаться найти эту соту?
— Мы знаем, в кого влюблен Хайди, — вздохнул Хейдив. — Чувства не утаишь. Она старше него и вряд ли ответит взаимностью. Даже, если он преподнесет ей серебристую соту.
— Но ведь считается, что пандаренка не может ответить отказом.
— Конечно, отказы были. Пандарены свободны поступать так, как велит им сердце. Разве может женщина выйти замуж, ничего не чувствуя к своему избраннику? А уж пандаренку и подавно никто не заставит! Невозможность отказа это то, во что так верит влюбленное сердце, что вселяет в него покой. А про отказы слишком поспешно забывают. Только до совершеннолетия ребенка родители способны влиять на его жизнь, решать что-либо за него самого. Но после — увы, нет. Пока Хайди несовершеннолетен, мы будем останавливать его, как только сможем. Как только он станет взрослым и выберет свою первую профессию… Что ж, мыс с Шайей будем надеяться, что его чувства к тому времени изменятся.
— А сколько тебе лет, Хейдив? — неожиданно спросила Джайна.
— Взрослые пандарены не ведут тщательного счета своим годам. Детям эти праздники доставляют удовольствие, взрослых — только утомляют. После рождения ребенка родители отмечают порядка сотни его дней рождения. К сотому он достигает совершеннолетия. После совершеннолетия пандарен может избрать себе профессию, участвовать в советах племени и решать отмечать ли ему и дальше этот бессмысленный праздник.
— Через год Хайди исполнится целый век? Долго же вашим деткам приходится ждать совершеннолетия. А Кейган-Лу, должно быть, и того старше?
— Да. Кейган-Лу зовется великовозрастным. Это означает, что он собственными глазами видел переселение пандаренов из Азерота в Безвременье. Но я значительно моложе, — улыбнулся Хейдив-Ли. — Я родился уже здесь, в первые годы Безвременья.
— Ваши с Шайей родители до сих пор живы?
— К сожалению, нет. Первые годы Безвременья были достаточно тяжелыми и опасными. Нападения морского народа стоили многих жизней пандарен, уцелевших после Войны Древних. Пандарены не умеют сражаться, мы не приемлем войн и оружия. Мы бежали из Азерота, чтобы выжить и никогда больше не воевать, и Ноздорму помог нам.