Встреча с демоническим бароном заставила Габриэллу сделать для себя сразу два не слишком приятных открытия: первое заключалось в том, что в её познаниях о собственной работе имелся провал глубиной с чёрную дыру, а второе – в том, что ей катастрофически не хватало Алистера. И если первая проблема была хоть и угнетающей, но всё же решаемой, то, как быть со второй, Габриэлла не знала. Она не видела Алистера с самого своего возвращения и, к собственному смущению, обнаружила, что страшно скучает по его обществу. До этого он всегда был рядом, и теперь его отсутствие в её жизни стало чересчур ощутимым. Почему она ни разу не задумалась о том, чтобы узнать, как можно с ним связаться на случай, если тот вдруг решит пропасть на несколько недель?
В каком-то смысле было даже хорошо, что Алистер пока не объявился – у Габриэллы появилось время подумать о том, что у них за отношения и зачем она сама себя в это втянула. Какое будущее может быть у союза стража и демона?
«Посмотрела бы я на лицо Феликса, узнай он, что я докатилась до романа с Алой Погибелью».
Да и роман ли это?
Во что превратится её жизнь? Встреч украдкой и тайком ей было недостаточно, к тому же это представлялось по-детски глупой и бесперспективной потерей времени. Но что ей оставалось? Надеяться на что-то стабильное и постоянное? Это казалось ещё более несбыточным и маловероятным. Они жили практически в разных мирах. О каких отношениях вообще могла идти речь? Возможно пора признать, что это… что бы это ни было, следует прекратить. И выбросить из головы наивные мысли о белых эдельвейсах на прикроватном столике и алых глазах, взгляд которых неуловимо смягчался, обращаясь к ней.
Размышляя о словах барона, возникало всё больше сомнений – если исходить из теории, что демоны, исполняя желания, поглощают различные формы энергии, то не было ли изначальной целью Алистера пробудить в ней сильные чувства, которые питали бы его самого? Практически в первую их встречу он признался, что не способен видеть красоту мира и испытывать радость, а сама она в то же время пожелала узнать мир. Он исполнял её желание, питаясь радостью Габриэллы. Не означает ли это, что её привязанность к нему и была финальной целью демона? Следуя такой мрачной логике, напрашивался вывод, что нет смысла пытаться искать Алистера. Он получил то, что хотел, и ушёл, а Габриэлле оставалось лишь смириться с этим.
Но была и оборотная, менее пессимистичная сторона. Луи сам сказал, что жертвы демонов чувствовали себя выгоревшими и пустыми. Габриэлла подобного опустошения не испытывала. Напротив, её обуревало всё больше эмоций: Алистер разжигал в ней любопытство, восторг и жажду знаний, заставлял обдумывать всё по несколько раз, задавать всё новые вопросы и искать на них ответы. Рядом с ним она чувствовала себя свободной, настоящей… живой. Он словно разбудил её, заставив иначе взглянуть на мир, в котором она жила. Так где же посреди всего этого урагана затесалось эмоциональное выгорание? Возможно ли, что Алистер вовсе не ставил цели обманом забрать её жизненную энергию?
Мысли блуждали по кругу и никуда не приводили. Габриэлла знала наверняка только одно – вычёркивать демона из своей жизни она не желала, и при одной мысли, что тот навсегда исчезнет, становилось так дурно, что Бертран едва могла дышать.
Когда она успела так запутаться?
«Кошмар», - Габриэлла шумно выдохнула, оглядывая свою комнату, которая с каждым разом казалась все меньше и теснее. Чем шире становился мир, тем сильнее сжимались стены её квартиры. Взгляд девушки скользнул по стоящему над кроватью снежному шару и переместился на кресло, в котором так часто сидел Алистер. Всё здесь стало напоминать о нём. Это угнетало. Габриэлла поморщилась, переключая внимание на полки с книгами, которые прикрутил к стене Феликс, когда в десятый раз споткнулся об очередную стопку книг, которые занимали почти весь пол в комнате.
- И почему нельзя было выбрать менее материальное хобби? – ворчал он, пока возился с полками. – Стихи бы сочиняла, что ли…
Мысли о напарнике тоже воодушевления не приносили. Переживания об отношениях с Алистером на какое-то время вытеснили из головы информацию о том, что Феликс соврал ей. А вот теперь, прокручивая в памяти десять лет их знакомства, она не могла определиться с собственными чувствами, в которых было больше недоумения, чем обиды или злости. Феликс всегда заботился о ней и нянчился, как с ребёнком. Он был ворчливым, раздражительным, навязчивым и порой страшно занудным, но бесчестным его назвать было нельзя. Феликс всегда казался Габриэлле болезненно прямолинейным. Впрочем, что толку сейчас об этом думать? С необъяснимыми недомолвками напарника она могла разобраться и позже, всё равно бессмысленно просто сидеть и переживать о том, что от неё скрывают – беспокойство не откроет внезапно глаза на причины. Если Феликс вообще врал. Нельзя было исключать возможности, что Луиджи намеренно настраивал её против стражей. Не совсем понятно, зачем, но… он же был демоном, а доверять демонам нельзя.