«Ты ведь существуешь?» - она, сощурившись, вглядывалась в портрет. Что-то в нём не давало ей покоя, какая-то навязчивая мысль на краю сознания кружила, словно подхваченные ветром снежинки, не позволяя как следует присмотреться и понять, в чём же дело. Габриэлла так отвлеклась попытками ухватить эту неосязаемую догадку, что почти забыла, где находится и не сразу ощутила неприятный холодок, окативший её с ног до головы. Это не походило на привычные признаки появления тени, но и нечто противоестественное в этом имелось. Нахмурившись, Габриэлла подняла голову, обводя шумную платформу ищущим взглядом, пока наконец не увидела его. Облаченный в длинные чёрные одежды, походящие на плотные витки дыма, клубящиеся вокруг него словно живая тень, он стоял на противоположной стороне платформы, неподвижный, словно высеченная из мрамора статуя, и толпа людей текла мимо, огибая его, как речной поток огибает выступающий из воды камень. Лицо, скрытое гладкой чёрной маской, лишённой прорезей для глаз и рта, было обращено к Габриэлле и даже сквозь маску она чувствовала на себе обжигающий, пристальный взгляд. Кто это?
Что это?
Существо перед ней не было одержимым тенью человеком или демоном. Его присутствие едва ощущалось, распространяя повсюду лишь стылый холод, словно бестелесный, чёрный призрак. Габриэлла вдруг почувствовала, как на неё накатывает необъяснимый, почти животный ужас, какого она не знала прежде. Руки похолодели, и тетрадь с набросками выпала из онемевших пальцев, ударившись об пол. Все звуки заглушили рокочущие раскаты грома. Габриэлла в оцепенении наблюдала, как существо медленно и неотвратимо приближается к ней. Оно двигалось неспешно и плавно, будто плыло по воздуху, лишь сотканные из тьмы и дыма одежды развевались вокруг него. Чёрная маска походила на провал обсидиановой бездны, из глубин которой взирало нечто древнее, безумное и жестокое. Он приближался, и с ним шла смерть. Габриэлла будто оказалась в ночном кошмаре, от которого не могла проснуться. Ни что за всю жизнь не пугало её так, как это существо. Она задыхалась. Ей хотелось кричать от ужаса, отчаяния и безысходности, но она не могла вдохнуть, не могла пошевелиться. Только беспомощно смотрела, как он надвигался, и тьма за его спиной раскрывалась подобно крыльям, погружая мир в непроглядный мрак.
Он пришёл за ней.
Глава 24. Падение Янтарного Стрижа
Вооружённые циркулями, карандашами и линейками, Мирэлл и Элайна склонились над разложенным на столе чертежом, проверяя последние расчёты, прежде чем перенести доработки каркаса в картину.
- Нужно как-то скорректировать направления векторов, - покусывая кончик карандаша, пробормотала Элайна. – Нельзя, чтобы они формировались самостоятельно. При соединении с Тэррой важно точное пересечение для плавного перехода. Но я не понимаю, как это сделать, не разрушая при этом естественного развития мира.
Мирэлл поправил очки, разглядывая эскиз, потом переместился к своему рабочему столу, заваленному горой книг и записей о Тэрре, чтобы извлечь из-под кипы чертежей свой журнал с расчётами. Размышляя, он свёл брови на переносице, листая страницы и прикидывая возможные варианты.
Развитие миров неизменно двигалось вдоль векторов, и каждый виток перемен нанизывался на них, как бусины на нить в ожерелье. От качества проработки векторов и их количества зависела сложность мира и его многогранность. Вектора в картине начинали формироваться с первым «вдохом» жизни мира, и на всех этапах создания картины мастера должны были внимательно контролировать их пути, корректируя при необходимости. Новая Тэрра находилась на начальных этапах развития, и с учётом особенностей мира, который должен был скопировать оригинальную Тэрру, вектора должны были не просто походить на те, что были у Тэрры, но полностью повторять их. Что было непросто – в каждой вселенной присутствовала великая бесконечность уникальных факторов, влияющих на движение истории. Любой мир, даже скопированный с другого, норовил уйти по собственному пути развития. А если принимать в расчёт, что они планировали перенаправить энергии двадцати векторов оригинального мира в шесть векторов собственного, задачка становилась на порядок сложнее.