Ничего этого я не помнил, но для понимания сути провидцем быть не надо. Картина казалась настолько ясной, что представить подобное не трудно. Небось, было и такое, о чем она умолчала. Например, как девушка-ураган тарелки яростно колотила, с криками о загубленной молодости на каторге. И только потом до нее дошло, что злая жизнь преподнесла урок: кто чужого не сберег, своего тот не увидит.
- Аня, хватит плакать. Что было, то прошло, - я вытащил из кармана пакетик одноразовых салфеток. - Но что-то мне подсказывает, что это еще не все.
- Конечно, свято место пусто не бывает, - согласилась она, прикладывая платочек к глазам. И послушно продолжила исповедь: - После меня здесь стали жить сестры Гольдберг.
- Много? - осторожно уточнил я.
- Чего много?
- Ну, сестер этих.
- А... Двое, - Анюта звучно высморкалась. - Сара Гольдберг с фамильным альтом, и Ада Гольдберг со своей дурацкой флейтой. Козы драные!
- Слава богу, хоть не с табором... - выдохнул я. - И что, сразу вдвоем заехали?
- Нет. Сначала Ада, потом Сара, - она взмахнула очередной салфеткой. - А потом уже
обе.
- А музыкальные инструменты зачем?
Видимо, я брякнул чего-то не то. Девчонка язвительно всплеснула руками:
- Репетировали они здесь, Антон Михалыч! А днем и ночью, без устали.
- Хм, однако! - не удержался я от возгласа.
Какие-то комменты из меня лезли еще, но я сумел их задавить. Информационный обвал грозил превратиться в лавину. А то ли еще будет? Мне следует потерпеть и дослушать: попала собака в колесо - пищи, но беги.
- Однако сестры долго не зажились, - продолжила Аня.
- Почему?
- Выехали в Израиль. «Отпусти народ мой», как сказал Моисей. И все такое.
- В смысле, на ПМЖ?
- Ага, воссоединение родственников. Сестры уехали, и их место досталось Сене.
- Кто такой Сеня? - обомлел я. - Мама родная, я не только психический, но еще и голубой? Господи, прости и помоги...
Анюта улыбнулась сквозь слезы:
- Нет, Сеня - это Ксения Люлька. Вы же видели ее в клинике. Теперь это ваша смуглянка.
- А ты? - выдохнул я несколько успокоено.
На этом месте необычного рассказа девчонка снова удивила:
- А я замуж вышла, только не за вас. Должна признать, вы молодец.
-Да?
- Вы не обиделись. Ни тогда, ни потом. Рабочие отношения у нас сохранились.
Хм... Анюта сообщала такие детали, которые требовалось осмыслить и переварить. Ладно, я ходок и спекулянт Бережной. Предположим, я шаман и великий колдун Антоний. Бог с ним. Но зачем он меня закинул в этот мир? С какой такой целью? Для чего я пришел сюда? Чтобы завоевать группу одиноких прелестниц? Интересная задача. Нет, любовь высокое и светлое чувство, спору нет. И любви все возрасты покорны. А то, что у меня теплые руки, к которым липнет слабый пол, я и без этих рассказов знал. Наша непростая жизнь постоянно подкидывает извечные треугольники, состоящие из мужчины и женщины. Но что бы оказаться таким женолюбом за короткий промежуток... Это надо постараться.
- А почему Алены нет в списке? - задал я вполне логичный вопрос.
Однако это белое пятно осталось тайной. Она пожала плечами:
- Сама удивляюсь, Антон Михалыч.
А уж как я удивляюсь...
- Мне пора, - Анюта шмыгнула. - До свиданья.
- Скажи, милая, могу я чем-нибудь тебе помочь? - мягким движением я коснулся ее плеча.
Вместо ответа она дернулась:
- Дура я, Антон Михалыч. Дура круглая. Что имеем, не храним. Потерявши - плачем.
Что ж, стоит промолчать. Спорить ни к чему, и так все ясно. Знать путь и идти по нему - не одно и то же. А я пока не то что бы ни иду, я и пути не знаю.
Девчонка снова всхлипнула, и растаяла без следа. Пропала, как будто и не было.
Рука моя осталась висеть в воздухе. Интересные тут фокусы девушки показывают... А новости такие, что вообще не передать. От раздумий отвлек скулеж и топотанье за окном. Я выглянул: крупная овчарка черно-коричневого окраса, повизгивая и взлаивая, металась по вскопанной клумбе. Энергично молотя хвостом, эта собака упорно делала вид, будто увидела в окне крайне дорогого и близкого человека.
- Шерсть ухожена, нос мокрый, глаза блестят. Собачка здорова, - пришла голову престранная мысль. - Раньше было не так...