Наум отрицательно покачал головой, на что собеседник, сняв окуляры и протирая их мягкой салфеткой, пробормотал:
- Ну, ничего, разберемся и с этим. — Затем, подняв глаза на собеседника и близоруко щурясь, добавил: — Я знаю, вам можно доверять, и открою еще один секрет: предполагали мы создать для вас комфортные условия работы, да вот не получилось. — Водрузив окуляры на нос, подмигивая рыбьим глазом и понизив голос, добавил: — Предполагали вызвать для вас помощника, хорошо знающего английский язык, да и хорошие контакты с ним, точнее с ней, у вас уже установились.
Наум, почувствовав, что начинает густо краснеть, опустил голову и стал поправлять запонки на манжетах рубашки.
- Ну что вы, батенька, жизнь есть жизнь, и никто не может сказать, что безгрешен! Помните: «Пусть бросит в нее камень тот, кто ни разу в жизни не согрешил». И толпа, до этого жаждущая крови, разошлась. Не гарантирую дословность цитаты, но какое попадание в цель! А?
Если бы Наум, выйдя из здания посольства, не был погружен в свои собственные эмоции, наверняка заметил бы человека, вышедшего из тени дерева и последовавшего за ним.
ГЛАВА 13
— Сядь, Беверли, не суетись. Нужно посидеть перед дальней дорогой и помолчать. Так положено.
Наум опустился в кресло и закрыл глаза. Ночь не принесла желанного отдыха, а теперь предстоял долгий день с переездами, ожиданиями, перелетом. Вчера он не мог долго уснуть, ворочался в постели, перебирая в памяти весь длинный, насыщенный событиями день: срочный, а потому непонятный и тревожный вызов в Скотленд-Ярд, ничего толком не объяснивший комиссар, и он, как сомнамбула подписывающий какие-то бумаги. Затем малоприятный визит в посольство, где Иван Сергеевич разыграл из себя радушного хозяина, но не преминул периодически загонять его то под горячий, то под холодный душ. Не давала покоя мысль, почему этот «матерый волк» так относительно легко разжал свои зубы и выпустил его на свободу: или отыграна до конца запланированная роль подсадной утки, или опытный разведчик почувствовал опасную контригру, а, возможно, и то, и другое. Так или иначе, но официальная сторона отношений соблюдена, и претензий к нему быть не должно, хотя, почти наверняка, еще предстоят встречи и объяснения на Родине.
Но будет день и будет пища для размышлений и принятия решений. Лишь одна мысль, один вопрос настойчиво возвращался, хотя ответ можно будет найти только в Москве, если вообще удастся узнать что-нибудь: какие детали их встреч с Людмилой Георгиевной известны этому всевидящему оку? Как это ни неприятно, но из-под первой мысли выглядывала еще одна — после всей этой карусели поневоле будешь шарахаться от своей тени — случайна ли была их встреча и знакомство в самолете?
Сон все-таки пришел, если вообще можно назвать сном этот кошмар: по бесконечным темным лабиринтам он выбирался из здания посольства и каждый раз оказывался в тупике. Периодически высвечивалась улыбающаяся физиономия Ивана Сергеевича, предупреждающая, что контрольное время истекает, и он может навсегда остаться «подсадной уткой».
Наум открыл глаза и оглядел своих провожающих: Беверли, Роберт, Иосеф, Джон — чем не почетный эскорт? Приятно, но зачем было ехать всем?
Проблему решил телефонный звонок и голос комиссара Шоу:
- Мистер Вольский, составьте компанию мне, а с вашими родственниками попрощайтесь дома. Так будет лучше.