На этом месте рассказа мама надолго замолчала. замерла у окна спиной к Науму, и ему показалось, что эта история не имеет продолжения. Несколько минут стояла напряженная тишина, и вместе с ней в комнату вползали осенние ранние сумерки. Наум уже хотел задать маме вопрос, но она повернулась к нему и продолжила.
«Все это рассказал мне твой папа, после нашей женитьбы, но не сразу, а через несколько лет, когда тебе уже было три или четыре года. Тогда меня удивил не сам факт отъезда и молчания Давида — в период революции и гражданской войны это было массовым явлением, — а поведение бабушки: ни на минуту она не позволяла себе и другим усомниться в том, что Давид жив. Действительно, мужественная и волевая женщина, стойко переносившая все удары судьбы: смерть дочери, потерю мужа, отъезд и молчание Давида, да и нелегкие годы, когда в одиночку воспитывала сына. И в конце концов ее терпение было вознаграждено.
Случилось это в середине 1937 года. Тогда отца уже перевели на работу в Москву, и мы вчетвером жили в двух комнатах большой коммунальной квартиры. Чтобы понять наши чувства и переживания надо вспомнить, какие это были тяжелые и мрачные годы: ежедневно газеты разоблачали «врагов народа» — людей, которые еще вчера были уважаемыми руководителями или народными героями. Да и простые граждане, не имевшие никакого отношения к политике, исчезали бесследно. Никто не мог чувствовать себя в безопасности, а за сам факт наличия родственников за границей кара следовала незамедлительно. Но беда, слава Богу, обошла нашу семью стороной.
Однажды, зимним вечером, раздался звонок в парадную дверь и, на счастье, я оказалась рядом и открыла ее. На пороге, опираясь на трость, стоял мужчина средних лет в кожаном пальто; он спросил Бориса Иосифовича или Лею Самуиловну — твоих дедушку и бабушку или их родственников. Вначале я растерялась, ничего не могла понять и автоматически пригласила его войти в комнату. Он представился корреспондентом какой-то газеты, назвал свою фамилию и показал документ. Отца еще не было дома. Я сказала, что это квартира Вольских, и он может поговорить с Леей Самуиловной. Гость вежливо, но настойчиво попросил бабушку показать паспорт, и я никогда ранее не видела, чтобы у нее так дрожали руки и губы: она почувствовала, что прилетела долгожданная весточка от сына.
Рассказ пришельца был очень коротким и потому, что он был мало знаком с Давидом, и потому, что очень торопился. Уже более трех недель, как он вернулся из Испании, откуда посылал репортажи о событиях гражданской войны. По просьбе Давида и через своих коллег в Одессе узнал наш бывший киевский адрес, а там сообщили московские координаты.
В Испании, возле Барселоны, корреспондент встретился с Давидом, где тот командовал каким-то подразделением Республиканской армии. Во время одной из непрекращающихся атак немецкой или итальянской авиации мужчина был контужен и тяжело ранен в ногу; Давид буквально на себе под обстрелом вынес его с поле боя, а затем организовал срочную эвакуацию вместе с несколькими ранеными в Барселону. Поскольку советские военные и корреспонденты газет присутствовали в Испании под вымышленными фамилиями, Давид только перед отлетом догадался, что он из России и поэтому успел написать только короткую записку с фамилией и адресом в Одессе, а на словах просил передать, что помнит и любит.
Под умоляющим взглядом бабушки гость еще немного времени рассказывал действительные или вымышленные подробности, затем извинился, что очень торопится. Уже у самой двери остановился и сказал:
— Если я снова полечу в Испанию, то зайду за письмом. Быть может, судьба сведет нас опять с вашим замечательным сыном. — Несколько секунд гость постоял в нерешительности и добавил: — Никто не должен знать о моем визите.
Бабушка ничего не ответила, подошла к гостю ближе, встала на цыпочки и поцеловала в щеку. Но он больше не зашел, а через несколько месяцев мы прочли в газете список очередных «врагов народа», в том числе и его фамилию…»
ГЛАВА 2
Наум почувствовал, что его трясут за плечо.
- Нужно открыть столик для еды. Или вы не голодны? — спросила соседка. — У вас тоже болит голова?
- Почему вы так решили?
- Вы во сне стонали и с кем-то спорили.
- Это был сон наяву и не очень веселый.
Взгляд женщины выразил участие; несколько секунд она на что-то решалась.
- Знаете что? Вы почти спасли мне жизнь участием и таблетками, а теперь я хочу исправить ваше настроение. — Она достала из сумки небольшую коробку, из которой появились бутылка водки, выполненная в виде фляжки, и две рюмки. — Везу сувениры друзьям в Англию, пусть на один будет меньше. Или вы не пьете водку?