- Миссис, самочувствие Мерин в тот злополучный день было таким же тяжелым?
- Мы приехали около одиннадцати часов утра, и мне показалось, что она излишне нервничала, хотя и держала себя в руках. Но после случившегося, доктору, да и всем нам, пришлось нелегко.
- Какие отношения сложились между ней и мистером Моррисоном?
- Спокойные, но холодные.
- Миссис Мерин знала основную причину визита нотариуса?
Не нужно быть тонким психологом, чтобы по реакции собеседницы понять, что это было «тайной Мадридского двора». Ответ Пэм сделал бы честь опытному адвокату:
- Ничего не знаю об этом.
- Миссис, я нисколько не сомневаюсь в точном соответствии вашего ответа юридическим канонам, но меня больше интересует ваше мнение — мог ли Давид Вольский посвятить кого-нибудь, кроме вашего мужа, в свои планы.
- Давид был большим дипломатом, и его решения в сложных ситуациях трудно было предсказать. — Помолчав несколько секунд, добавила:
- Не исключено, что, как и в любом старом английском доме, у стен здесь есть уши.
Смысл ответа был настолько прозрачным, что Сэм не удержался от улыбки: «Не пытайтесь искать компрометирующий материал на моего мужа — каждый в доме мог обладать этой информацией».
- Чему вы улыбаетесь, комиссар?
- Приятно беседовать с обаятельной и, главное, умной женщиной.
- Если б не мое траурное настроение, я бы с большим удовольствием оценила вашу шутку.
- Ни в коем случае не шучу, миссис! В общей цепи фактов ваше мнение весьма важно. Не можете ли вспомнить, кто провожал мистера Моррисона к машине?
- Помню, Бен.
- Вы абсолютно уверены в этом?
- Конечно, я ведь дала ему два зонтика, — был сильный дождь, а Моррисон оставил свой в машине.
Можно было не сомневаться в достоверности информации. Наверняка кто-то еще присутствовал при этом, иначе Пэм не была бы столь откровенна.
- Как долго ваш муж отсутствовал?
- Не могу сказать, поскольку находилась в комнате с Давидом, нашим внуком.
- А его родители?
- Вся молодежь была наверху, кажется в бильярдной.
У Сэма начало складываться ощущение, что для него приготовлен хорошо отредактированный сценарий. Нет, не обман, не подтасовка фактов, а именно — отрепетированная роль каждого «артиста». Да, он узнает правду, но только ту ее часть, которую подготовил «драматург».
В кабинет вернулся явно расстроенный и возбужденный Бен, подошел к бару, достал бутылку виски и два фужера.
- Комиссар, давайте выпьем по глотку.
- Не возражаю.
- И мне, — попросила Пэм.
Пили молча, не глядя друг на друга. «Не знаю, какие обычаи у евреев, и поминают ли таким образом, но если существует Бог, то пусть покойным найдется место на небе.» — думал Сэм.
Пэм вышла из кабинета, а Бен продолжал ходить из угла в угол; было видно, как дрожит его рука с фужером.
- Миссис Мерин в тяжелом положении?
Бен удивленно посмотрел на комиссара, будто не ожидая увидеть его в кабинете, затем покачал головой, как бы соглашаясь со своими мыслями, и ответил:
- Надеюсь, доктор приведет ее в порядок.
«И все-таки, сдается мне, эта проблема касается не только доктора. Уж не разыгрываются ли в доме шекспировские страсти с трагическим концом; будем надеяться на лучшее», — подумал Сэм, а вслух спросил:
- Мистер Вольский, вы считаете возможным закончить наш разговор сегодня или перенесём встречу на завтра?
- Сегодня, конечно.
- Итак, как мне сказала ваша супруга, вы провожали гостя к машине. Как долго вы там задержались, беседовали?..
- Нет, это заняло не более двух-трех минут; от меня требовалось лишь помочь Моррисону выехать на трассу.
- Зачем помочь? Он себя плохо чувствовал или, не дай Бог, сильно выпил?
При мысли о такой возможности Бен даже улыбнулся.
- Это нонсенс, комиссар! Моррисон вообще пил очень редко, а перед тем, как сесть за руль, даже не смотрел в сторону бутылки. Да и чувствовал себя как обычно. Причина в том, что на площадке перед домом были припаркованы несколько машин, и ему пришлось выезжать задом. Если вы помните, весь день шел сильный дождь, прямо ливень, и была плохая видимость, так что я корректировал направление машины.
От такого варианта Сэм даже потерял нить разговора. «Тогда становится понятным, почему машина стояла по направлению ко въезду на виллу, — первое, что пришло в голову. — Понятно, но не совсем. В таком случае получается, что Моррисон собирался ехать в обратную от Оксфорда сторону. Куда? Зачем? Возможно, после телефонного звонка сына — в Манчестер, к его бывшей жене и внуку? Не поздновато ли? Минимум четыре-пять часов езды в одну сторону. Или — что- то срочное?»