- Он не оценил твоего остроумия и повесил трубку?
- Нет, конечно. Шоу сказал, что тоже полюбил тебя и хочет сделать подарок в виде известных тебе шахмат. Его интеллигентность и вежливость, присущая абсолютно всем сотрудникам этого учреждения, не знала границ. Он даже не послал меня никуда, несмотря на мой невинный вопрос: нет ли у них более существенных находок в нашем деле?
- Я не сомневаюсь, Роберт, что ты оказался на высоте и выжал из него всю возможную информацию. Но пока не отправился на заслуженный отдых, могу я узнать — где и как получить шахматы?
Роберт, стоящий к этому моменту в дверях, вновь оживился.
- О, совсем забыл, он был так мил в своем красноречии! Я ему обещал, что завтра, с первыми лучами солнца, ты будешь стоять по стойке смирно у дверей Скотленд-Ярда, но любезный комиссар напомнил мне, что завтра воскресенье, которое он наметил провести с любимой женой. Знаешь, по-моему, он обиделся, когда я поинтересовался, что можно делать с женой целое воскресенье. Конечно, к тому времени я уже достаточно нагрузился, но не настолько, чтобы вмешиваться в интимные отношения столь уважаемого человека.
- Как я понял, он получил незабываемое удовольствие от общения с тобой. И все-таки, могу я узнать — на когда назначена встреча?
- Конечно, а для чего же я принял все муки от него? В понедельник, в девять утра.
За полчаса до назначенного времени Наум припарковал машину в нескольких минутах ходьбы от полицейского управления, и у него имелась возможность еще некоторое время не выходить на моросящий дождь. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим и готовым к серьезному разговору с комиссаром, ибо не сомневался, что передача шахмат — лишь часть сегодняшней программы.
Воскресенье протекло, по выражению одной его знакомой, как «кошкин день» — с дивана к холодильнику и обратным рейсом на диван или кресло, затем, после передышки с дремотой, цикл повторялся.
Наум даже рассмеялся, вспомнив картину появления Роберта, когда он проверял наличие в комнате подслушивающих устройств: в нижнем белье, взлохмоченный, с красными глазами, удивленно следящими за его действиями — сцена, достойная пера Бабеля. Позже Роберт признался, что подумал о галлюцинациях, как результате обильного возлияния, затем пришла мысль о сдвиге в сознании родственника. А когда узнал об опасениях подслушивания со стороны Скотленд-Ярда — пытался острить над его мнительностью.
Но, что бы ни делал Наум в этот день, та, неподконтрольная часть мозга, работала над главной проблемой: как найти достойный выход из, казалось бы, патовой ситуации. Постепенно стало вырисовываться если не решение, то хотя бы направление, могущее дать положительный результат.
Сейчас, сидя в машине, он еще раз мысленно возвращался к реальной оценке размера бедствия и главным положениям этого плана. То, что выжимает из него советское посольство в лице «всевидящего ока» Ивана Сергеевича — понятно без оговорок, причем английская полиция, задерживая его в стране, играет им в этом на руку. Чего добивается Скотленд-Ярд? Еще день-два назад он бы ответил на этот вопрос вполне определенно: идет расследование уголовного дела, и его присутствие, как непосредственного участника, законно и необходимо. Теперь же, получив наглядный урок от своих земляков, возможно предположить, хотя и с небольшой вероятностью, наличие и других целей. Например, использование его качестве разменной карты в «игре» между двумя странами. Наивно? Слишком высокое мнение о пешке на шахматной доске? Но иногда и пешка становиться ферзем — самой сильной фигурой! А если без аллегорий, то представляет ли он реальную ценность для такой игры, и какую? Чем объективнее удастся ответить на этот вопрос, тем точнее он сможет вести ответную игру.
Безусловно, главная приманка — его специальность и работа, то есть, то же самое, что послужило лакомым кусочком для Ивана Сергеевича и его начальства. Конечно, политические игры — не область деятельности Скотленд-Ярда, и вряд ли комиссар Шоу полезет в это болото, но далеко не все зависит от него одного. Неординарность ситуации состоит в том, что в уголовном деле замешан гражданин из советской России, да еще и специалист по «закрытой тематике». Если органы туманного Альбиона-МИ-5- не дремлют, вполне вероятно, он вскоре почувствует их руку.
Итак, налицо две силы, выход на борьбу с которыми с открытым забралом означает заведомый проигрыш, но и бездействие — не лучший вариант, ибо финал окажется не менее плачевный. Ситуация более сложная, чем у царя Саула: два Голиафа против одного Давида. Все так, но не совсем, ибо великаны стоят по разные стороны барьера, и не в этом ли его единственный шанс на спасение?